— А рожок она где взяла? — спросила она, словно опасаясь, не отравлен ли он.

Крошечная принцесса снова подняла глаза. Она улыбнулась и уделила мизинец на то, чтобы показать, где взяли рожок.

— Не слишком бойко говорит по-нашему, — объяснила принцесса Беатрис. — А вот джинн, судя по всему, её понимает.

Пальчик — веточка жёлтой принцессы указывал на пол у скамьи, где под её крошечной ножкой, не достававшей до пола, стояла знакомая сине-лиловая бутылка. Абдулла рванулся к ней. Рыхлая Джарина Джамская в тот же миг тоже рванулась к бутылке и ухватила её неожиданно крупной сильной рукой.

— Прекратите! — застонал джинн, когда они стали молча тянуть бутылку каждый к себе. — Я всё равно не собираюсь вылезать! На этот раз ифриты точно меня убьют!

Абдулла схватился за бутылку двумя руками и дёрнул. Неожиданно он обнаружил, что глядит в большие голубые глаза на морщинистом лице под копной седых волос. Лицо скривилось в невинной улыбочке и старый солдат с кротким видом отпустил бутылку с джинном.

— Так это вы! — с отвращением проговорил Абдулла.

— Это мой верный подданный, — объявила принцесса Беатрис. — Прибыл сюда, чтобы спасти меня. Честно говоря, это не очень удобно. Нам пришлось его замаскировать.

Софи отпихнула принцессу Беатрис и Абдуллу в стороны:

— А ну пустите. Сейчас я его!

Некоторое время стоял такой гомон, что даже принцессу Валерию слышно не было. Гомон производила в основном Софи — она начала с мягких выражений вроде «вор» и «лжец», а затем принялась выкрикивать в адрес солдата обвинения в преступлениях, о которых Абдулла и не слыхивал и которые солдат, вероятно, никогда даже и не думал совершать. Слушая эти вопли, Абдулла решил, что даже жестяной колёсный скрежет, который Софи издавала в бытность свою Полуночью, был, пожалуй, поприятнее, чем эти её нынешние крики. Однако некоторый вклад в них вносил и солдат, который выставил перед собой колено, а обеими руками прикрыл лицо и всё громче и громче восклицал:

— Полночь… то есть мадам… позвольте объясниться, Полночь, то есть мадам!

На что принцесса Беатрис резким голосом возражала:

— Нет уж, давайте лучше я всё объясню!

А прочие принцессы добавляли шума, вереща:

— Пожалуйста, тише, а то услышат ифриты!

Абдулла попытался остановить Софи, умоляюще дёргая её за руку. Казалось, остановить её было уже невозможно — но тут Морган выпустил соску изо рта, растерянно огляделся и тоже принялся вопить. Софи захлопнула рот, а потом открыла его и мирно сказала:

— Хорошо. Объясняйте.

Настала относительная тишина, крошечная принцесса успокоила Моргана и он снова принялся сосать.

— Я не собирался тащить ребёнка сюда, — заявил солдат.

— Что?! — вскричала Софи. — То есть вы намеревались бросить моего…

— Нет, нет! — замотал головой солдат. — Я приказал джинну отправить ребёнка туда, где за ним будет присмотр, а меня доставить к ингарийской принцессе. Не стану отрицать, что хотел получить награду. Но вы же знаете, что за норов у этого джинна! — воззвал он к Абдулле. — Не успел оглянуться — а мы оба уже тут!

Абдулла поднял бутылку с джинном и поглядел на неё.

— Что хотел, то и получил! — сердито буркнул джинн из бутылки.

— А младенец кричал так, что просто туши свет, — сказала принцесса Беатрис. — Когда Дальциэль отправил Хазруэля выяснить, из-за чего шум, единственное, что пришло мне в голову — это отговориться тем, что принцесса Валерия не в духе. Ну и, конечно, нам пришлось заручиться согласием Валерии, чтобы она поплакала как следует. И тогда Цветок начала строить планы.

Она повернулась к Цветку-в-Ночи, которая явно думала о чём-то другом, и это другое, как с горечью отметил Абдулла, к нему, Абдулле, не имело никакого отношения. Цветок-в-Ночи поглядела в дальний конец комнаты.

— Беатрис, по-моему, пришёл повар и привёл собаку, — сказала она.

— О, прекрасно! — воскликнула принцесса Беатрис. — Идёмте, идёмте все! — И она зашагала на середину комнаты.

Там стоял человек в высоком поварском колпаке. Он был убелён сединами, испещрён шрамами и одноглаз. К ногам его жался пёс, рыча на тех принцесс, которые осмеливались приблизиться. Вероятно, это отражало и настроения самого повара. Он явно относился решительно ко всему окружающему с глубочайшей подозрительностью.

— Джамал! — воскликнул Абдулла. После чего снова поднял бутылку с джинном и поглядел на неё.

— Это и было то самое место — ближайшее к Занзибу, но уже не Занзиб, — запротестовал джинн.

Абдулла был так рад старому другу, что не стал спорить с джинном. Он пробился мимо десяти принцесс, совершенно забыв о хороших манерах, и схватил Джамала за руку:

— Друг мой!

Единственный глаз Джамала так и вытаращился. Из него выкатилась слеза, и Джамал стиснул руку Абдуллы в ответ.

— Ты жив! — улыбнулся он.

Пёс Джамала поднялся на задние лапы и упёрся передними в живот Абдулле, очарованно пыхтя. В воздухе расплылся знакомый аромат несвежего кальмара.

И Валерия немедленно снова зашлась в крике:

— Не хочу эту собачку! От неё ПЛОХО ПАХНЕТ!

— Да тише! — прикрикнули на неё не меньше шести принцесс. — Притворяйся, будто хочешь, деточка! Нам нужна помощь этого человека!

— НЕ ХО-ЧУ!!! — вопила принцесса Валерия.

Софи оторвалась наконец от критического нависания над крошечной принцессой и зашагала к Валерии.

— Валерия, перестань, — велела она. — Ты же меня помнишь, правда?

Очевидно, Валерия помнила. Она бросилась к Софи, и, обхватив её колени, ударилась в куда более естественные слёзы:

— Софи, Софи, Софи! Забери меня домой!

Софи села на пол и обняла её.

— Тише, тише. Конечно, мы заберём тебя домой. Только сначала надо всё устроить. Как странно, — заметила Софи столпившимся кругом принцессам. — С Валерией я чувствую себя совершенно уверенно, а Моргана смертельно боюсь уронить.

— Научитесь, — пообещала старенькая принцесса Верхне-Норландская. — Мне говорили, все учатся.

На середину комнаты вышла Цветок-в-Ночи.

— Дорогие подруги, — начала она, — а также три добрых господина, сейчас нам следует сообща обсудить бедственное положение, в котором мы очутились, и составить план скорейшего освобождения. Однако, прежде всего, как мне представляется, было бы разумно наложить на вход сюда заклятье тишины. Не годится, чтобы наши похитители всё подслушали. — И её взгляд — весьма задумчиво и бесстрастно — обратился к бутылке с джинном в руке Абдуллы.