…Высаживаясь с кораблей, португальские миссионеры отправлялись в глубь страны. Дорога от моря должна была производить на них сильное впечатление. Дорога в Аксум богата стелами, менгирами, остатками крепостных стен и дворцов. Правда, миссионерам можно было утешаться тем, что все виденное ими порождено благотворным христианством. Если они и думали так, то глубоко ошибались: сухой климат Эфиопии сохранял строения с тех времен, когда о христианстве никто и не слышал.

В развалинах древнего города Колоэ, одного из крупнейших центров Аксумского государства, миссионеры обнаружили водохранилище, облицованное плитами известняка. Оно состояло из двух частей: сверху овальный водоем диаметром пятьдесят метров собирал воду горного потока, оттуда она поступала вниз, в квадратный бассейн площадью 5000 квадратных метров, который перегораживала каменная дамба длиной семьдесят метров, снабженная сложной системой шлюзов. Все это сооружение было сложено без раствора, но глыбы были пригнаны так хорошо, что вода сквозь них не проникала.

У города Йехе миссионер Альвареш увидел поразивший его каменный дворец. Там миссионеру запомнилась «большая красивая башня, изумительная по высоте и тщательности. Она окружена обширными домами с террасами, похожими на замки больших сеньоров». Теперь дворец и «дома сеньоров» разрушились, лишь обрубок башни поднимается на пятнадцать метров над фундаментами и мраморными лестницами. Миссионер был уверен в том, что видит остатки величия христианства, но в наши дни археолог Мюллер прочел надпись у дворца, определил ее как сабейскую и датировал VI–V веками до нашей эры, эпохой зарождения Аксума.

Сам Аксум, столица этого еще почти не изученного мира, славен сегодня не развалинами и даже не гигантскими каменными креслами – то ли постаментами статуй, то ли, если верить легенде, местом заседания судей Аксума, – не подземным мавзолеем, не руинами четырехбашенного дворца, а своими обелисками.

* * *

…Это были удивительные годы, годы царствования великого государя Эзаны, в которые с поразительной для тех времен плотностью сконцентрировались знаменательные события в жизни молодого и агрессивного Аксума. Все последующие столетия – словно продолжение и разъяснение событий тех двадцати-тридцати лет.

Именно на эти годы падает возвышение Аксума и превращение его в великое царство. В 330 году молодой эфиопский царь Эзана вторгся в Куш. К тому времени Куш уже потерял свое значение. Свидетельство тому не только исторические документы, но и тот факт, что погребальная пирамида последнего, 72-го кушитского государя Малекеребара – горстка кирпичей. Некому было даже достойно похоронить царя: кушиты попали под власть кочевников, пришедших из пустынь.

Эфиопский царь Эзана оставил надпись о своем походе, формальным поводом для которого послужило не завоевание Куша, не присоединение его, а освобождение от кочевников, называемых Эзаной «ноба». В надписи говорится, что ноба нападали на послов Эфиопии и бесчинствовали. «Дважды и трижды они нарушали свои клятвы». Это заставило Эзану преподать им достойный урок. Произошло сражение, в котором он разгромил кочевников, а затем, преследуя их 23 дня, достиг «кирпичных городов», т. е. Куша. Эзана захватил эти города, а также «города из соломы» поселения кочевников. Изгнав кочевников, он не стал возвращать кушитский трон родственникам Малекеребара. Куш стал частью царства Аксум. Население Куша, смешавшись с покоренными кочевниками, дало начало новой культуре христианских государств Нубии, существовавших до XV века.

Армии Эзаны достигли Южной Аравии: Эфиопия вышла к Индийскому океану. Город Адулис стал одним из крупнейших портов мира. Можно привести один пример международных связей Аксума. В 1940 году в монастыре неподалеку от Аксума был найден клад – кубышка с сотней золотых монет. Но не аксумских, а кушанских. Кушаны владели в то время Центральной Азией и Северной Индией.

В эти же годы обелиски и сравнительно простые монументы, воздвигавшиеся в Аксуме, вдруг трансформируются в памятники настолько оригинальные и необычные, что до сих пор поражают путешественников…

А потом в течение считанных лет все меняется.

Сооружение обелисков прекращается. Луна и звезды на монетах уступают место кресту, в надписях гордый царь Эзана, возносивший хвалу древним богам, говорит о боге едином, всеведущем, всесильном. Можно спорить, как спорят еще ученые, значит ли это, что царь Эзана, повинуясь проповедям святого Ферментия, сменил в одночасье веру или он придумал иную, промежуточную, еще не христианскую, а в христианство абиссинцы перешли лишь через несколько десятилетий, но не это сейчас важно. Важно другое: расцвет языческого искусства Аксума приходится именно на последние годы существования язычества, на период взлета Аксумского государства, знаменовавший одновременно гибель старых богов, храмы которых никто не разрушал, однако они лишились прихожан – новая вера оказалась живучей.

Но воздвигнутые в эти годы обелиски Аксума остались. Правда, только один из них стоит на своем старом месте, иные упали или раскололись.

Пожалуй, наиболее широко распространено мнение о том, что обелиски Аксума связаны с культом мертвых – это нечто вроде погребальных монументов. Высота единственного стоящего обелиска – 21 метр . Это сплющенный четырехгранный столб, напоминающий скорее всего чуть затесанную вверху доску, воткнутую в землю широким концом. Наверху «доски» нечто вроде веера, обращенного широкой частью вверх. Когда обелиски исследовали, оказалось, что некогда веера были покрыты золотыми пластинами: сохранились отверстия от гвоздей, которыми эти листы крепились к камню.

Удивительны изображения на обелисках. Они одинаковы: это небоскреб, дом. На Большом обелиске Аксума дом девятиэтажный. Внизу обратным рельефом врезана дверь, которую нельзя открыть, выше, рядами по два, – окна с рамами и переплетами. Если бы обелиск был полым, то он точно соответствовал бы размерам девятиэтажной башни. Обелиски и есть дома, но не для людей, а для бесплотных душ. Это предположение подкрепляется существованием единственного в своем роде архаического обелиска, лежащего на земле. Длина его – девять метров, ширина – два с половиной. На этой плите довольно грубо вырезан растительный орнамент, напоминающий лотос, а над ним – «домик», внутри которого стоит ящик. Можно предположить, что это – изображение погребальной камеры с саркофагом, а от одноэтажного домика до небоскреба не так далеко, как кажется, – было бы воображение. И если появление этого образа – башни для мертвых – связано с именем царя Эзаны, старавшегося найти новую, более соответствующую молодой империи веру, то мы оказываемся свидетелями неудачного, но тем не менее величественного эксперимента.

Обелиск уходит еще на несколько метров в землю так, что общая длина монолита достигает тридцати метров: он массивнее и больше самых крупных обелисков Египта.

Обелиски Аксума окружены платформами, в которых вырезаны углубления для того, как считают археологи, чтобы туда стекала кровь жертвенных животных во время заупокойных служб.

Если ученые правы в своих предположениях, то небоскребы Аксума – дома для душ (все в них похоже на настоящее, но условно: условна дверь – зачем стараться, если душа и так проникнет сквозь камень, условны окна, сквозь которые могут выглядывать нетленные призраки). Дом, как сказал бы современный фантаст, построен в ином измерении.