– Дарко погиб. – Илья покосился на Марину.

Нина ахнула и закрыла лицо руками.

– Это они… – начал было Дима.

– Нет, Дарко не обратился. Он упал в пропасть. Еще днем.

Илья в двух словах рассказал, что случилось.

– Господи! – Нина плакала, отвернувшись к стене. – Все зря! Он погиб, а вам все равно не удалось остановить вампиров!

– Нужно перенести Марину в комнату. Я не знаю, что с ней, но думаю…

Дима направился к лежащей на полу директрисе, но Арсений выкрикнул:

– Стой!

Дима замер.

– Не подходи! На ней кровь!

– Конечно, она в крови, – с досадой сказал Илья. – Расшибла голову, я же объяснил.

– И ты тоже!

– Что – я?

– Ты тоже в крови. Вы стояли там, рядом с ними. – Арсений смотрел на Илью. – Они могли укусить вас! Вспомни: ты говорил, чтобы мы не пускали вас обратно без проверки! Тем более после захода солнца. Сейчас уже ночь!

– Ты прав. – Илья не мог не согласиться.

Он указал на пульверизатор:

– Что там – соль и остатки святой воды?

Арсений кивнул, не сводя с Ильи напряженного взгляда.

– Давай, что стоишь? Брызгай на меня!

«А вдруг он прав? – мельком подумалось ему. – Но я бы почувствовал, если бы меня укусили! Или нет?..»

Не отвечая, Арсений выставил руку вперед, словно держал не пульверизатор веселенького розового цвета, а пистолет.

«Я как будто гигантский фикус. Или кактус», – чувствуя, уже второй раз за вечер, что вот-вот разразится истерическим хохотом, подумал Илья.

Брызги попадали на кожу, не причиняя вреда. Арсений отвинтил крышку:

– Сделай глоток.

Илья глотнул. Соли не пожалели – вкус был противным, но, самое главное, питье не оказало на него никого воздействия.

– Слава богу! – с облегчением выдохнул Арсений и взял у Ильи пульверизатор. – Извини, что сомневался.

– Ты все правильно сделал. – Илья тоже немного расслабился. – Молодец.

Он коснулся руки Марины и хотел сказать, чтобы Арсений поплескал и на директрису, но осекся. Он попытался нащупать пульс, но ничего не вышло. Рука была ледяная, как у мраморной статуи.

Илья перевел взгляд на Арсения, чувствуя, как холодеет в желудке.

– Кажется, пульса нет. Она… – Он умолк, не желая произносить этого вслух.

– Умерла? – тихо спросил Дима.

И в этот момент нога Марины дернулась.

«Я ошибся! Она жива!»

Но обманывать себя было глупо.

– Отойди от нее, быстро! – выкрикнул Арсений, и Илья послушался. Кривясь от боли, он встал, держась за стену. Нина подошла к нему – не то хотела помочь, не то искала защиты.

По телу Марины словно прошел электрический разряд. Тонкие бледные пальцы сжались и снова разжались. Руки, извиваясь, пьяно зашарили в воздухе.

Язык Ильи прилип к гортани.

«Я вижу это? Я действительно это вижу?»

В следующую секунду покойница открыла глаза и села.

В ее взоре не было ничего от прежней Марины – ни мыслей, ни чувств, ни боли. «Глаза – зеркало души», – пришло ему на ум. Если это правда, то эти глаза отражали пустоту. И в то же время пустота была бездонна – в ее глубину хотелось нырнуть, погрузиться, уйти с головой…

– Илья, – скрежещущим, низким голосом сказала она, глядя прямо на него. – Ты помог мне, теперь моя очередь.

Нина жалобно подвывала, как побитая собачонка, и это почему-то бесило.

– Все не так плохо, как мы думали. – Теперь Марина улыбалась тягучей, ядовито-сладкой улыбкой. В розовых деснах блеснул белый рельеф зубов. – Наоборот, все очень хорошо. Мы ошибались: вечность – это прекрасно! Нет страха, нет боли. Подойди, и я покажу тебе. Я тебя поцелую, милый.

Она облизнула губы, и Илья с ужасом почувствовал, что трепещет от желания и хочет этого – чтобы ее лицо оказалось близко-близко, рыжие волосы окутали его мягким облаком, а губы, теперь такие полные и желанные, коснулись его шеи.

Марина довольно заурчала, поднимаясь с пола и не сводя глаз с Ильи. Ее челюсть выдвинулась вперед, зубы обнажились, но это больше не пугало. Нет, Илья не боялся – он предвкушал то, что должно было случиться. Как сквозь сон он услышал вдалеке высокий, холодный, злобный детский смех.

Внезапно Марина отшатнулась, закрывая лицо руками. Из ее глотки летели хриплые гортанные звуки. Она шипела, пятилась, когда Арсений и Дима обливали ее соленой водой, и визжала от боли.

«Я смотрел ей в глаза! Еще секунда, и я позволил бы упырю вцепиться мне в глотку!»

Эта мысль придала решимости. Илья поднял нож и бросился вперед.

– Отойдите! – выкрикнул он, и Арсений с Димой послушно отпрянули.

Нож вонзился в плоть вампира – рыхлую, студенистую, не похожую на упругое тело человека. Серебряное лезвие вошло в область сердца – и тварь, которая при жизни была директором Бадальской Бани, захрипела, вскинув руки, лицо исказилось от ненависти. Глаза закатились, тело выгнулось, словно пронзенное током, а потом опало. Содрогаясь и корчась, Марина повалилась на пол.

Нина, Илья, Арсений и Дима, отступив от нее, смотрели, как богомерзкая жизнь, едва зародившись в теле Марины, покидает ее. Конвульсии еще продолжались, когда Арсений подошел и вылил на Марину остатки соленой воды.

Тело вампира в последний раз дернулось и застыло. Все закончилось очень быстро – быть может, потому, что Марина едва успела обратиться и еще не обрела подлинной силы.

Никто не мог произнести ни слова, все были слишком потрясены.

«Ее душа, – отстраненно подумал Илья, – спасена теперь? Или проклята?»

И в этот момент откуда-то сверху раздался отчаянный женский крик.

– Я была уверена, что дети в безопасности, уверена… – Нина твердила это, как заезженная пластинка. – С девочками оставила Васю, с мальчиками – Катю, а дети постарше могли и сами… Я должна была помочь внизу! Все двери в спальни были открыты, чтобы они постоянно оставались на глазах друг у друга!

Когда Илья и остальные прибежали наверх, там царил настоящий хаос. В коридор высыпали дети – многие плакали, старшие пытались успокоить младших, но и сами тряслись от слез и страха.

Двери в спальню мальчиков и старших детей были открыты, как Нина и говорила. А вот та, что вела в спальню девочек, оказалась заперта. Катя дергала ее изо всех сил, но открыть не могла.

– Что стряслось? – на ходу крикнул Илья. Он бежал, припадая на ногу, уже практически привыкнув к боли.