– Война – это вообще гнусно, – без тени иронии сказал сержант.

– Да если б война… Свои своих ведь постреляли… – Пимкин нахмурился и посуровел. – Ладно, разболтались тут. Поехали. Сначала по А107, потом по М3 налево. Четвертая подмосковная база ВВС.

Грузовик погремел трансмиссией и тронулся, выворачивая с пятачка на асфальтированную трассу.

– А чего «вертушка» ждет? – спросил Пимкин, глядя на «Вьюнок» в зеркало заднего обзора.

– Сейчас взлетит, – бодро откликнулся сержант. – Я им сказал, чтоб нас эскортировали.

Генерал удивленно поднял брови.

– Ну ты прыткий, Берц! Раскомандовался не на шутку! Я разве приказывал сопровождать нас?

– В уставе это звучит как проявление разумной инициативы, товарищ генерал-лейтенант!

– Я те дам устав. Я те его в одно место плашмя затолкаю, – беззлобно проворчал Пимкин.

– Служу России! – незамедлительно откликнулся Берц. – От кого нас охранять-то? – встрял в разговор Буранов. – Любой плазмоид размером с теннисный мяч этот вертолет выведет из строя в два счета.

– А при чем здесь плазмоид? – лукаво улыбнувшись, хмыкнул сержант. – Здесь и без них сволоты хватает.

– Что, еще какие оккупанты? – с иронией в голосе спросил Андрей.

– А ты зазря не глумись, дружище. Не фашисты, конечно, но кровь добрым людям портят порядочно. – Сержант снял шапку и бросил на тряпки, торчащие из-за спинки сиденья. – Банда объявилась. В Алабино, на развилке, неделю назад. Да-да, самая настоящая организованная преступная группировка. Сидели себе тихо, пока времена спокойные были, а как только почуяли, что вокруг неразбериха началась, – повылезали из своих крысиных нор. Человек двадцать из бывших авторитетных зеков под руководством некоего Жоры Динамина чуть ли не в открытую принялись собирать налог с проезжающих по трассе машин. Ребята из местного убойного отдела позавчера облаву устраивали, так не тут-то было. Трех оперов положили из автоматов и из гранатомета жахнули, автозак взорвали. Никого, падлы, кроме военных, не боятся. Совсем совесть потеряли!

Примерно через километр они подъехали к КПП, который больше напоминал настоящий блокпост. Дорогу, кроме опущенного шлагбаума, преграждал БТР, помещение дежурного караула было по периметру обложено пузатыми мешками с песком, с другой стороны виднелось жало пулемета, недвусмысленно предупреждающее непрошеных гостей: делать здесь вам, дескать, вовсе нечего. Военный, мол, объект, режимная зона и все такое. В обе стороны от КПП тянулся высокий бетонный забор, украшенный поверху узорами колючей проволоки.

Навстречу подъехавшему грузовику из будки вышли два солдата в брониках, тяжелых касках-сферах и с автоматами наперевес.

– Во как серьезно! Вчера такого караула здесь не было! – удивился сержант.

– Видать, командование сухопутными всех на сто верст окрест на уши поставило, – вздохнул Пимкин. – Только проку-то чуть да маленько… Что эти двое бравых казаков с плазмоидом осатаневшим сделать сумеют? Пульками в него популяют?

Тем временем один из солдат остался стоять метрах в пяти перед машиной, держа ее под прицелом, а второй подошел к кабине со стороны водителя и постучал костяшкой пальца в дверь.

Берц со скрипом опустил стекло.

Солдат прищурился, вглядываясь в полутьму.

– Берц, ты?

– Твоими молитвами.

– А ваши вроде уже улетели. Минут двадцать назад.

– У меня винт отвалился. Видишь, на колесах теперь приходится.

– Чэ ю прорезалось, никак… Что везешь?

– Улетный ганджубас. На экспорт, в Никарагуа.

– Ты не хами, не хами! Тут вводная поступила: никого на объект не впускать и не выпускать.

Сверху послышался нарастающий клекот, и спустя секунду темная туша «Вьюнка» пронеслась над шоссе, грозно разворачиваясь.

– Эх ты, – глумливо сказал сержант солдату. – Говоришь, вводная. Не впускать, не выпускать… А вон глянь! Целая «вертушка» покинула территорию объекта без твоего разрешения…

– Берц, хватит паясничать! Вылезай из машины и показывай, что в кузове. Усиление везде ввели! Не шучу! На «двойке» сегодня что-то шарахнуло, да так, что до сих пор зарево стоит. Сам видишь…

– Это остатки ганджубаса догорают…

– Отставить! – Пимкин наконец счел нужным прекратить добросердечные издевательства сержанта над караульным.

Солдат напрягся и тут же направил луч фонарика в глубь кабины, высвечивая лицо говорившего. А затем – испачканные сажей вышитые генеральские звезды на погонах.

Его лицо вытянулось, и на нем укрепилось глуповатое выражение одураченного барбоса.

– Вольно, рядовой, – усмехнувшись, скомандовал Пимкин. – Отгоните БТР и поднимите шлагбаум. Живо.

Солдат козырнул и так выразительно зыркнул на ощерившегося Берца, что чуть насквозь его бритый череп не прожег.

Через минуту грузный торс бронетранспортера отполз в сторону, и путь был свободен.

Почти стемнело.

Грузовик вывернул на трассу, высвечивая фарами неровное пятно на шершавом асфальте, и чуть не столкнулся с едущей навстречу легковушкой. Водитель «тазика» чертыхнулся, но, разглядев черно-белые военные номера, тут же прибавил газу. В последнее время военных, действительно, боялись гораздо больше, чем ментов и прочих стражей закона…

Буранов вывернул шею и посмотрел в сторону Кубинки. Сдвинул брови, задумчиво потрогал ссадину на подбородке.

Зарницы больше не было. И беспросветный, темный купол неба почему-то показался Андрею намного страшнее бледно-розового сияния.

* * *

– Он мне звонит и говорит, не могу, мол, сегодня на матч прийти, – с энтузиазмом рассказывал сержант Берц байки из своей студенческой жизни. – Я спрашиваю, что такое? Да вчера, базарит, напился в конину, теперь – болею зверски. Я обижаюсь: а чего меня не позвал? И тут он попыхтел в трубку, посопел и выдал: я, говорит, к тому моменту, когда осознал, что надо кого-нибудь пригласить для компании, уже говорить не мог.

Пимкин хохотнул, толкнув Буранова в плечо:

– Андрюш, чего ты набычился? Ехать еще два с лишним часа. А на «четверке» времени веселиться не будет. Там с тебя теперь не слезут, задолбаешься объяснять, как твою чудо-пушку на поток поставить. Представляю, что там сейчас творится. Министрик наш, поди, рвет и мечет…

– Да нам вообще веселиться теперь долго не придется, – сказал Андрей. – И боюсь, что поставить такой U-резонатор на поток вряд ли получится.

– Это еще почему? – переставая улыбаться, спросил генерал.

– А вы бы на месте плазмоидов позволили спокойно работать проектировщикам, конструкторам, инженерам и прочим пролетариям, которые бы налаживали сборочные линии для оружия, способного уничтожить вам подобных?