Он оперся руками по обе стороны от моей головы, впившись в меня похотливым взглядом. Боже, я хотела этого мужчину… Мне захотелось прямо сейчас сбросить с себя шкуру. Вся пылая, я облизнула губы.

Роан молча наклонился и жадно поцеловал меня. Наши языки сплелись, я застонала. Во время поцелуя сознание переполняли незнакомые воспоминания: запах дикой земляники в лесной чаще, солнечные лучи в дубовых ветвях на обнаженной коже… Я потеряла всякое представление о времени и месте, зачарованная этим поцелуем.

Роан ухватил меня за волосы и запрокинул мне голову. Мускусный аромат окутал меня. Его другая рука блуждала под шкурой, поглаживая мое голое бедро и поднимаясь все выше – туда, куда я так хотела…

Я на мгновение позволила шкуре соскользнуть, открыв свое тело. И тут заметила на голове Роана рога – и сразу пришла в себя. Что я делаю? Я приехала расследовать преступление, а этот мужчина фактически похитил меня. Я напряглась и снова потянула на себя шкуру. Собрав все силы, отпрянула от Роана и полностью укрылась.

– Прекрати.

Роан с рычанием отстранился. Его тело излучало густой янтарный свет, который сливался с омывавшим его кожу молочным дневным светом.

– Что не так?

– Я не понимаю, что творится, – ответила я. – Мне только что приснился сон, а потом ты начал целовать меня…

Он скрипнул зубами:

– Я поцеловал тебя лишь потому, что ты пикси. Я буду держаться подальше, когда мы спим. Так лучше для нас обоих.

Я покраснела.

– Что значит «лишь потому, что я пикси»?

Обмотав шкурой нижнюю половину тела, Роан начал подниматься по лестнице к кровати.

– Я уже говорил, что фейри питаются человеческими эмоциями. А в случае с пикси эта тяга удваивается.

Я села, натянув шкуру на плечи.

– И тебя тянет к… к какой именно эмоции?

Роан покачал головой и усмехнулся, уходя в другой конец комнаты:

– Меня влечет похоть.

Я прикусила губу.

– Значит, ты использовал похотливую силу фейри, чтобы навеять мне этот сон со своим участием?

Он поднял бровь.

– Это так не работает. Но вообще удивительно, что ты видишь меня во сне.

Нахмурившись, я легла и как следует натянула на себя шкуру. Проклятый фейри… Может, лучше выйти наружу и поспать в смерзшейся грязи?

Я закрыла глаза и мысленно заперла это воспоминание в клетку.

Глава 23

– Просыпайся, – разбудил меня низкий голос. Но я лишь плотнее завернулась в шкуру. К счастью, тот лесной сон не повторился.

Я протерла глаза, пытаясь разогнать сонный дурман.

– Просыпайся, – повторил голос. – Дело не ждет.

Я медленно открыла глаза. Наступила ночь, комнату освещали только тлеющие в камине красные угольки. Было холодно – гораздо холоднее, чем раньше, и мысль о том, чтобы скинуть шкуру с голого тела, просто ужасала.

– Держи, – Роан бросил на шкуру сверток. – Одевайся. Пора в путь.

Я взглянула на него: он был во вчерашней одежде. Уже все высохло? Я глянула на содержимое свертка: черная куртка на подкладке с коричневым меховым воротником и черные брюки.

– Откуда это? – спросила я.

– Кое-кто из друзей помог, пока ты спала. Я попросил одежду, которая впору ребенку.

– Спасибо, – сухо поблагодарила я, утянула черные брюки под шкуру и заерзала, готовясь выполнить сложную задачу: надеть их так, чтобы Роан не увидел. Но он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

Я тут же отшвырнула шкуру и быстро натянула брюки. Неплохо бы еще лифчик и трусики, но пока придется довольствоваться тем, что есть… Я надела куртку и застегнула на все пуговицы. Ткань оказалась мягкой на ощупь – похоже на бархат на пуховой подкладке. Я подхватила с пола свою серую сумку и перекинула через плечо.

Расправив шкуру, я подошла к окну. Мягкое снежное покрывало укутало землю, ставшую бледно-голубой в лунном свете. У порога Роан оставил пару подбитых мехом ботинок примерно моего размера. Наверное, детские. Я обулась, и они пришлись как раз впору. К тому же оказались очень теплыми.

Роан протянул мне в дверь кусок вяленого мяса.

– Съешь на ходу, – предложил он. – Времени в обрез.

Я вышла за ним на прохладный лесной воздух. На Роане снова был зеленый плащ, за спиной висел кожаный мешок, на боку – меч. Прежде чем мы тронулись в путь, я оглянулась на дом – высокое круглое сооружение из болиголова и дуба.

– Ты живешь здесь один? – спросила я.

Роан не ответил, и дальше мы шли молча.

Луна нависала над головами, как бельмо на глазу Каллах, внимательно следя за нами.

Лес вокруг казался пугающе тихим, если не считать хруста снега под моими ботинками.

– В этом лесу всегда зима? – поинтересовалась я. В Лондоне стоял июль.

– Времена года в мире фейри не так предсказуемы, как в мире людей, – объяснил Роан. – Они меняются быстро – в течение дня и в зависимости от места.

– Понятно…

Роан зашагал по заснеженной земле. Я поспешила следом, сунув руки в карманы.

– И какой у нас план? Какова моя роль в этом побеге из тюрьмы?

– Тюрьма тщательно охраняется, – при каждом слове у него изо рта вырывалось облачко пара. – Вой- ти или выйти практически невозможно.

– Обычно тюрьмы так и устроены.

Роан кивнул.

– Весьма проницательно. Но ты владеешь магией отражений.

– Разве они не защищают тюрьмы от магии вроде моей? Я ведь не единственная, кто владеет магией отражений…

– Да, тюрьмы охраняются. Но эти меры действуют на магию фейри.

Так-так…

– И не действуют на магию пикси, как у меня.

– Пикси крайне редки, а те немногие, что есть, в рабстве у могущественных придворных фейри. Их магия в основном очень слабая, потому что разбавлена человеческой кровью.

– Тогда почему моя магия не слабая?

Роан посмотрел на меня:

– Наверное, твой отец-фейри был очень сильным.

Я вспомнила отца, и у меня свело внутренности. Сильно психованным – вот уж это точно…

– Ладно. Итак… ты хочешь, чтобы я попала внутрь через зеркало?

– Да. Я хорошо знаю, как там все устроено. Мы давно это спланировали. У начальника тюрьмы есть большой кабинет с зеркалом. Ты войдешь через него…

Роан хорошо знает внутреннюю планировку тюрьмы. Значит, он бывший заключенный-фейри.

– Погоди. Кто это «мы», ты о ком? О тех, кто принес мне одежду?

Он остановился и обернулся:

– Детали тебя не касаются. Мы заключили сделку. Ты поможешь вытащить мою подругу, а я верну тебя в твой мир.

– Я предпочитаю знать, во что ввязываюсь.

– Ты уже согласилась проникнуть в тюрьму. Очевидно, если тебя поймают, то возникнут серьезные проблемы.