чуть подальше есть место для небольших шатров, в которых полагается жить приезжим. Те, кто побогаче, могут позволить себе снять комнаты. Но даже половина из них предпочтет вольную жизнь в палатке. Так и к контейнерам с товаром поближе — присмотреть можно, и полезные связи завести, и повеселиться.

Ехать до Веселого поля не много ни мало, часа два. И плавная дорога серо-желтой лентой стелется под колеса.

День обещает быть теплым. Но, похоже, довольно-таки хмурым. Солнце всего лишь на рассвете несмело показалось на горизонте, а затем спряталось за тучами. И теперь вот серая хмарь сопровождает нас незримым стражем, дыша на ухо тяжелой влажной духотой.

За спиной слышится сладкий протяжный зевок, который тут же повторяет правящий лошадьми Кадир. А за ним и я. Рядом гарцует раздражительно бодрый колдун на своем скакуне. Иногда он вырывается немного вперед, осматривает дорогу и обочину, скрытую пышной растительностью, потом снова возвращается.

Едем мы молча. Между мужчинами витает легкое напряжение. Буквально на грани дискомфорта. На меня же бывший муж кидает такие взгляды, что я мигом заливаюсь краской, а сонливость на некоторое время, как рукой снимает. И хоть такие взгляды мне, как и любой женщине, приятны, но думать совершенно не помогают. Мысли витают в облаках. Или же, наоборот, я принимаюсь суетливо поправлять юбку на коленях, неловко ерзать на сидении, зачем-то перевязывать шнуровку на вороте рубашки, еще сильнее стягивая его, переплетать косу… В общем, заниматься бесполезными, но очень важными делами. И откуда эти суматошные движения? Вот никогда не была к ним склонна. Даже будучи такой, как Кассия, молоденькой девушкой.

— Кас, — склоняется к моему уху Кадир. — Нужно поговорить.

Я как раз закрепляю лентой кончик косы, провожая взглядом спину Сиварда. Колдун в очередной раз решил разведать дорогу.

— О чем? — чуть громче спрашиваю.

Друг прижимает палец к губам и кидает взгляд на занавеску, из-за которой слышится размеренное сопение уснувшей Тенты.

— О чем? — едва слышно повторяю.

Даже губами стараюсь поменьше шевелить.

— В Отгрифе я старался не затрагивать эту тему, — склоняет голову ко мне, чтоб лучше было слышно.

Понятливо киваю. Шпион. Даже у стен есть уши.

— Каор… Твой бывший опекун, Касси… — замявшись, начинает Кадир.

Удивленно смотрю на него. Вот уж о ком не предполагала разговаривать, так о нем…

— Помнишь, я тебе рассказывал о магах, которые использовали запрещенные ритуалы, дабы усилить свои магические способности и обрести новые. Но тем самым извращали свою сущность, данную природой.

Рассеянно киваю.

— Так вот… У меня есть некоторые подозрения, что твой опекун этим занимался…

— Бывший опекун… — по привычке исправляю, стараясь не замечать, как тревожно и муторно начинает посасывать под ложечкой.

— Касси, Кас… Ну чего ты? — дотрагивается до моей щеки… — Это только подозрения… Я видел-то его мельком, когда он мимо проходил по коридору. Энергетика у него тяжелая… Гнилая… Просто показалось, что я уже такую в детстве ощущал.

— Нужно будет за ним еще понаблюдать, — с трудом узнаю свой голос.

Он внезапно становится хриплым и чужим. Горло будто в спазме сжимается. Но это ведь только подозрения? Отчего же мне настолько страшно становится?

— На, выпей воды! — всовывает мне в руки флягу.

Делаю глоток и закашливаюсь. За своими шушуканьями мы и не заметили, что колдун уже давно за нами наблюдает. И ему явно не нравится, насколько близко ко мне наклонился Кадир.

На подол падают капли и расползаются лучистыми кляксами, холодя кожу на бедрах. Вздрагиваю и поспешно отдаю флягу. А сама принимаюсь тереть платком влажные пятна, как будто это поможет их высушить.

— Давай помогу, — предлагает Кадир.

— За лошадьми следи! — рычат совсем рядом, заставляя вздрогнуть и его, и меня.

В повозке тревожно всхрапывает Тента.

— Спасибо, я сама, — мило улыбаюсь и стараюсь отодвинуться.

Конфликты нам в дороге не нужны.

— Слежу, — огрызается друг, но тихо и сквозь зубы.

Впрочем, Сивард делает вид, что не слышит.

Кажется, гроза миновала.

— Ревнует, — спустя несколько минут, снова принимается шептать на ухо Кадир.

Фыркаю возмущенно.

— Ну что ты выдумываешь!

— Ревнует! Можешь мне поверить! — убежденно кивает и улыбается, сверкая белоснежными зубами.

— Ну и зачем тогда провоцируешь? — хмурюсь.

Но тоже удержаться не могу. Так и чувствую, как губы расползаются в ответной улыбке.

— Потому, что весело. И любопытно, что из этого выйдет.

— Рискуешь, — качаю головой.

— Все для тебя, дорогая… — подмигивает в ответ.

А в следующий момент чувствую, как мою талию обвивает крепкая мужская рука. Меня выдергивают со своего места, как морковку из грядки. Я даже пикнуть не успеваю, как оказываюсь на коленях у колдуна. У колдуна, который по-прежнему сидит верхом на своем огромном и страшном коне.

— Оставшуюся часть дороги едешь со мной! — рокочет над головой.

И мне бы испугаться злого, раздраженного тона… Но так уж получилось, что на лошади я верхом впервые, и никогда не предполагала, что это настолько высоко. Поэтому далекая-далекая земля внизу пугает меня гораздо больше, чем злющий бывший муж.

Нервно сглатываю и цепляюсь пальцами за предплечье Сиварда.

— Ага, — едва слышно пищу в ответ, не отрывая взгляда от пыльного тракта.

Хоть бы шею не сломать.

Глава 51

— Я слышу, как бьется твое сердце. Словно маленькая испуганная птичка, попавшая в силок. Ты меня боишься, Касси? — рокочущий голос проникает в сознание.

— Что? — облизываю пересохшие от страха губы и поднимаю взгляд.

Голубые глаза смотрят прямо в самую душу.

— Вьюрок… — едва заметно улыбается.

— Вьюрок?

— Ты напоминаешь мне маленького вьюрка. В моих краях водится такая крохотная, но очень красивая птичка. Называется шафрановый вьюрок.

Мысли ускользают, словно невесомое марево. Не могу сосредоточиться ни на минуту. Лишь благодаря огромному усилию воли удается зацепиться за последнее сказанное слово.

— Ты любишь птиц? — удивленно моргаю.

— Я люблю наблюдать, — хмыкает.

Убирает выбившуюся из косы прядь мне за ухо.

Снова эти вибрирующие нотки, от которых становится сухо во рту.

— Так чего же ты боишься, маленький вьюрок?

— Не тебя, — хрипло отвечаю.

Дыхание царапает пересохшее горло. Пальцы снова судорожно сжимаются.

— Упасть, — едва шевелю онемевшими губами.

— Упасть? — вскидывает брови. — Моя смелая маленькая женушка, которая кинула вызов самому королю, боится свалиться с лошади?

— Это не лошадь, — все так же тихо. — Вот лошади! — указываю пальцем на мохнатых шайр в упряжке. — А это чудовище. Огромное! Непредсказуемое!

Мне кажется по тому, как настороженно принимается прясть ушами гнедой жеребец, он все слышит и прекрасно понимает. И ручаюсь, что в кинутом в мою сторону косом взгляде явно читается ехидная насмешка.

Над головой слышится тихий смешок мужа.

— Я тебя держу, маленький вьюрок, — дотрагивается губами