class="p1">— Вам плохо, госпожа Хэл? Дать еще лекарства? Воды? — он выглядел ужасно встревоженным.

— Что ты тут забыл? — устало спросила Хэледис.

— Я волновался за вас.

— Диллин — настоящий герой, — сообщила Рила, — мы столкнулись около дома, и он тут же побежал за лекарем для тебя. Так и не ушел с того времени.

Голова у Хэледис была тяжелая, словно набитая сеном, но очередную подозрительную деталь она все же заметила.

— Ночью у нашего дома бродил? Зачем?

Диллин прикусил губу.

— Я возвращался от друзей.

— У тебя нет друзей кроме меня, маленький лжец. Из всей Тамарии ты общался со мной одной, зато каждый день. Такой дружелюбный, такой заботливый, что жить без меня не можешь. Ни единого дня.

— Хэл, ты спятила? Зачем ты такое говоришь? — возмутилась Рила.

Диллин промолчал. Разумный ход, когда врать выходит из рук вон плохо.

Хэледис с трудом собрала мысли в голове, отыскав главную.

— Это неважно. Не ходи больше в ту общину, Рила. Лекарь сказал, меня опоили какой-то дрянью.

— Я слышала. Причем здесь мои друзья? Они хорошие люди, никто не стал бы тебе ничего подливать.

— Последний раз я ела и пила там, до того — дома. Либо это сделала ты, либо «зеленую росу» в еду добавляют они. Новым друзьям вообще нельзя верить, особенно услужливым и милым. Да, Диллин? Почему ты еще не ограбил нас и не исчез?

— Я не грабитель, — Диллин стиснул зубы.

— Значит, работорговец. Дорого нынче дают за аринайских рабынь?

— Как вам такое в голову пришло?! — он задохнулся от возмущения. — За что вы со мной так, госпожа Хэл?!

— Кто поверит лжецу, тот потеряет сердце, — тихо ответила она. — Рила, он лжец, и моего сердца больше не хватает, чтобы оправдывать его. Выгони и не пускай его больше к нам.

Рила смочила и положила полотенце ей на лоб. Покачала головой.

— Нет, ты точно спятила. Я схожу и спрошу отца-настоятеля насчет «зеленой росы», уверена, он все объяснит. Диллин, останься с ней, пожалуйста. Не слушай этот бред, Хэл плохо себя чувствует. Она извинится, когда придет в себя.

— Как скажете.

Хэледис с трудом приподнялась на постели.

— Рила, не ходи туда, умоляю! Там опасно, они пичкают тебя этим зельем! Ты слишком им доверилась, это плохо закончится!

— Глупости.

Она быстро расчесала волосы, оправила платье и, не обращая внимания на протесты Хэледис, покинула комнату.

Хлопнула входная дверь. Рила ушла.

Диллин сидел рядом с кроватью и мрачно молчал.

Хэледис обессилено рухнула на подушки. Такой слабости она не ощущала очень давно.

Что ей теперь делать? Как остановить Рилу? Она даже сесть не может, не то что бежать за подругой.

Оставался только один вариант.

— Диллин.

— Что?

— Иди за ней. Пожалуйста.

— Не могу. Я должен остаться с вами.

— Я отдам тебе все деньги, что у меня есть. Умоляю, иди!

— Мне ваши деньги и даром не нужны, — зло ответил он.

— Рилу там отравят, как меня.

Диллин вздрогнул.

— Я попрошу ребят ее проводить и вернусь, — коротко бросил он, вставая, — только обещайте не сбегать, пока меня нет.

— Обещаю.

Даже если бы Хэледис захотела, у нее это вряд ли бы вышло. Сил не было ни на что. Она снова провалилась в забытье, но сквозь дурную дремоту услышала, как Диллин вернулся и занял свой пост возле ее постели.

Глава 20. В чаше яд, в теле — противоядие

Сэргар закончил читать письмо от Рейнара и отложил в сторону. Старший брат хвалил его за дипломатические успехи, но проявлял нетерпение насчет ситуации с Хэледис. Слухи в Аринае сменились: теперь считалось, что она отправилась залечивать душевную рану с полного разрешения короля и под защитой принца, а титул «Героиня Ариная» звучал все чаще. Когда Хэледис вернется, она вначале получит его, а потом уже войдет в королевскую семью на правах младшей родственницы. Но все это требовалось обговорить с ней самой, чтобы Рейнару не пришлось на нее давить, Сердечной Возлюбленной гневаться на это, Хэледис расстраиваться, а Сэргару метаться между ними всеми.

Ждать дольше он не мог, пора было заканчивать пребывание в гостях. К тому же до него наконец дошло, что происходит.

— Тамариск не появится, пока я не уеду, так? — между делом поинтересовался он у короля. — Он оскорблен и избегает меня, демонстрируя свое презрение.

Тот тяжело вздохнул.

— Я грозил ему всеми карами, включая порку, но он уперся, как баран. Что между вами произошло?

Сэргар прикрыл глаза.

— Я виноват перед ним. Я повел себя грубо, когда он приехал меня навестить. Что ж, каков привет, таков и ответ. Но я хотел извиниться перед ним и поговорить. Если я оставлю ему письмо, вы передадите его?

— Конечно. Жаль, что он не явился на праздник. Выбили бы друг из друга дурь, да и помирились. Мне, в юности, это всегда помогало.

— Я должен возвращаться в Аринай, ваше величество. Уеду дня через три.

— К концу недели, — непреклонно заявил Таммиалар Тамарийский, — мы устроим прощальный пир в твою честь. Отправишься в путь двадцать седьмого числа.

— Хорошо, как пожелаете.

Сэргар вернулся в свои покои и перебросился парой слов с лейтенантом Фалькором Нимрахом: здоровым, широкоплечим мужчиной с косматой гривой очень светлых волос и темно-карими глазами. Спокойный и добродушный, как крупный пес, Фалькор легко держал в узде всю толпу бывших разведчиков и обладал среди них большим авторитетом. Все-таки Сэргару повезло с тем, что лейтенанты первого и пятого отрядов согласились ему служить, а не отправились почивать на лаврах, как остальные. Честно говоря, ему было любопытно, в чем причина, но если Эварист Саррэ отделался бесстрастным: «Служить принцу — это честь», то Фалькор был не прочь поболтать о себе:

— Я за любое веселье, лишь бы не помереть от скуки. Мне тридцать восемь лет, и как-то рано считать, что жизнь уже прожита. Без иных миров тоскливо, а вы умеете развлекаться, ваше высочество. Если в бордель пойдете, то чур, я на охране.

Сэргар хмыкнул.

— Хочешь тоже стать героем застольных баек? Мне этот несчастный бордель до сих пор припоминают, хотя столько лет прошло.

— О чем и речь: с вами не соскучишься.

— Жена-то домой пустит после таких развлечений? Как вообще ты ухитрился жениться на собственном командире?

— Любовь, — пожал плечами Фалькор, — а еще я с ней никогда не спорю. Мне есть кем командовать, ей есть кем командовать — идиллия! А что еще от семейной жизни надо?

— Она не была против служебных романов? — спросил Сэргар, невольно вспоминая Яршу.

Интересно, если бы он предложил ей именно