– Мне бы на следующую ночь на нейтралку с четырьмя бойцами, тела погибших разведчиков вынести, – попросил Илья.

– Отставить! Завтра днём наступление. Ваш взвод во втором эшелоне, вот и захороните.

Похоронные команды в полках создали только в сорок втором году. Доктрина предполагала войну малой кровью и на чужой территории, погибших не предполагалось. На деле счёт пошёл на десятки и сотни тысяч. У немцев для похорон в полевых условиях большие мешки из многослойной крафт-бумаги. Прочная, такую отечественная почта до сих пор использует. И у каждого солдата на цепочке железный жетон с номером. Любого погибшего идентифицировать можно. Наших погибших редко в гробах хоронили, где их взять на фронте? Чаще всего в солдатских плащ-накидках. И с опознанием тел проблема. До войны у солдат были деревянные или пластмассовые медальоны, потом приказом Сталина их отменили.

Кто из солдат подальновиднее был, вкладывали листки бумаги со своими установочными данными в гильзы винтовочные, носили в нагрудных карманах. У Ильи было ощущение, что Сталин делал это сознательно, скрывая ужасающие потери Красной Армии. Малограмотный (за плечами неоконченная семинария), жестокий (до революции занимался грабежами банков и почт), трусливый (за всю войну выезжал на фронт один раз и то от немцев далеко, на спокойный участок), лживый и хитрый.

Уже после войны, 24 мая 1945 года, в Кремлёвском дворце, отмечая победу с генералами, вождь сказал:

«Я пью за здоровье русского народа, он является наиболее выдающейся нацией из всех наций Советского Союза. У нашего правительства было немало ошибок, были моменты отчаянного положения в 1941–1944 годах… какой-то другой народ мог сказать – вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство… Но русский народ на это не пошёл, он верил, терпел, ждал и надеялся. Вот за это доверие нашему правительству спасибо ему великое!»

Да, русский народ вынес все тяготы и потери понёс самые большие. Но Сталину уже многие не верили. Фронтовики, четыре года смотревшие смерти в лицо, перестали бояться. Многие тысячи фронтовиков увидели жизнь за границей. Сказки о превосходстве советского образа жизни рухнули. Воскресло православие, народ потянулся к вере. В городах и сёлах уровень жизни был низкий. Например, уровень 1928 года, года НЭПа, был достигнут только в 1954 году. В 1947 году правительство провело денежную реформу, которая сильно ударила по крестьянам. В этом же году отменили карточную систему продовольственного снабжения. В 1947 году НКВД по приказу Сталина провёл акцию по вывозу в отдалённые районы страны инвалидов войны, лишившихся родных и брошенных на произвол судьбы государством. Они проживали на вокзалах, попрошайничали, спивались. Их вывезли в отдалённые районы, в том числе на остров Валаам и подобные ему, оставили умирать.

Рабочая неделя была шестидневной, воскресенье было выходным днём. В 1946 и 1947 годах День Победы 9 мая был нерабочим, праздничным днём. В декабре 1947 года Указом Президиума Верховного Совета выходной день в День Победы отменили и восстановили уже в 1965 году, при Брежневе. А первого января 1948 года новый Указ – отменялись доплаты за награды в Великую Отечественную. Они и так невелики были, но помогали выжить, особенно на селе, где работали за трудодни, не получая зарплаты. За «Героя Советского Союза» платили 50 рублей, за орден Ленина – 25 рублей, за орден Отечественной войны I степени – 20 рублей, как и за орден Красного Знамени. За другие ордена выплата была 15 рублей, за медали – 10 рублей. Кроме того, отменялся бесплатный проезд на трамвае, по железной дороге и водном транспорте, который был положен один раз в год. И это тогда, когда после страшной войны прошло всего два года и миллионы погибших бойцов не были преданы земле. Зато начали на Садовом кольце возводить пять «сталинских» высоток. Обидели фронтовиков сильно, многие Сталина не простили. Свои фронтовые награды бывшие солдаты и командиры отдавали играть детям, коли награды низвели до уровня «побрякушек».

Илья смертный медальон тоже не носил. Были солдаты, не имевшие таких медальонов. Считали – медальоны только смерть притягивают. Но смерть косила всех. Только могилы тех, кто не имел медальона, были безымянными. Когда Илью спрашивали, почему медальона нет, отшучивался. На самом деле верил, что если он человек из другого времени, то погибнуть ему не дано. Иначе – как бы он в другом времени жил? Взять последний случай – взрыв мины на нейтралке. Все его товарищи погибли, а он уцелел. Это ли не подтверждение его догадки?

Коли завтра наступление, работы у похоронной команды будет много. Илья не поленился, сходил в расположение похоронной команды. По численности невелика, на полк 3–6 человек мужиков из категории «годен в военное время к нестроевой службе». Переговорил с начальником команды, прихрамывающим после ранения старшиной, вручил ему бутылку трофейного шнапса. Погибших разведчиков следовало похоронить по-человечески, достойно. Похоронные команды маленькие, а потери большие. Положено было рыть братские могилы. Но техники не было, а в ручную лопатами вырыть котлован на сотни тел – занятие не на один месяц. Поэтому хоронили в окопах, траншеях, воронках от снарядов и бомб. Положено было и могильный столбик ставить с указанием фамилий погребённых и на карте делать точные отметки захоронений, что выполнялись не всегда. Документы убитых положено было сдавать в штаб подразделения. А уже штаб составлял списки погибших для вышестоящих штабов, отсылал письма в райвоенкоматы, откуда призывался боец, отсылал похоронки родным. Ещё крайне неудовлетворительно пересылали родным личные вещи убитых. Небрежно относились командиры к павшим бойцам, по-большевистски, потому Илья проявил инициативу.

Вернулся во взвод, а сержант Никифоров передаёт слова начпрода:

– Просили зайти за доппайком.

Командиры питались из общего с солдатами котла, но раз в месяц им выдавали дополнительный паёк – банку рыбных консервов, пачку печенья, кусок масла, сала граммов 300–400. В небольших подразделениях – танкистов, самоходчиков, командиры обычно делились с экипажами. В боевой технике ещё был НЗ, неприкосновенный запас. Съедать его можно было, когда безбожно отставали кухни, что часто бывало в наступлении. И на то должен был быть приказ комбата. Но съедали сразу, руководствуясь постулатом – а вдруг танк или самоходку подобьют и жратва пропадёт? А как бойцов на передовой накажешь? На гауптвахту отправить, так это как отдых от боевых действий.

У немцев НЗ тоже было, но у каждого солдата в сухарной сумке – банка мясных консервов в 200 г.

И пачка сухарей. И съесть её можно было только по приказу командира роты. Питались немцы лучше красноармейцев. На завтрак – кофе, хлеб, масло, колбаса или консервированная ветчина. На обед – суп, один литр, картофель с мясом, чай, хлеб с сыром. Часто к обеду выдавалось печенье, банка сардин. На ужин – каша, хлеб, кофе. На сутки полагалось 550 г. белого пшеничного хлеба, 200 г. джема или мёда и 7 сигарет. Кроме того, один раз в месяц солдатам полагались «маркитантские товары». Туда входила бутылка шнапса, полбутылки вермута, две плитки шоколада, три пачки печенья и 5 сигарет или две сигары на выбор.

Если кухни по каким-либо причинам не было, один раз в сутки, в 17 часов вечера, ибо вермахт жил по берлинскому времени, выдавался сухой паёк. Продукты в сухпайке готовые, только подогреть, например консервы – каша с мясом.