Взводу Ильи достался фольварк, превращённый в огневую точку. В каменном цокольном этаже пробили амбразуры, поставили пулемёты. Вокруг фольварка голые поля, незамеченным не подберёшься. Сунутся наши бойцы и назад, пулемётный огонь плотный. Во взводе четверо раненых, а продвижения никакого.

Илья к дороге выбежал, по ней несколько грузовиков и два лёгких танка шли. Встал поперёк дороги, руки в стороны раскинул. Откинулся люк башни, высунулся танкист, заорал:

– Ты чего под гусеницы кидаешься?

– Выручай, браток. Пулемётчик головы поднять не даёт.

– Не могу, у меня задание!

– Всего пять минут. Подъехал, дал очередь и свободен.

– Ладно, садись на броню, показывай.

Танк Т-60 начали производить в сорок первом году и делали до февраля 1943 г. Всего было выпущено 5 920 машин. Броня скромная, лоб первоначально 25 мм, потом усилили до 35 мм, борт – 15 мм, корма – 10. Мотор автомобильный в 70 л. с. Вооружение – пушка 20 мм ТНШ или ШВАК и пулемёт ДТ с дисковым питанием. Приблизительно был равноценен немецкому Т-II. Немцы прозвали наш Т-60 «саранчой». После Курской дуги использовали как учебный, разведывательный, командирский в подразделениях САУ, для охранения войск на марше, как артиллерийский тягач для пушек ЗИС-2 и ЗИС-3.

Для Ильи главное – чтобы броня была, пусть вооружение будет даже не пушка, а пулемёт. Осколочно-фугасное действие 20-мм снарядов невелико, но пулемёт пушка подавит. Главное – не дать возможности немцу стрелять.

Трясло на броне сильно. Илья уцепился за основание антенны, чтобы не свалиться, другой рукой показывал направление. Когда показался фольварк, ничего показывать не пришлось. Пулемётчик дал очередь, пули звонко ударили по броне. Как только Илья заметил вспышки, сразу с танка сиганул. Танкист обозлился, захлопнул люк, танк рванулся к дому. Подъехал метров на пятьдесят, пушку навёл на амбразуру, дал очередь, вторую. Снаряды через амбразуру в подвал попали, слышны разрывы. За Т-60 разведчики бежали, укрываясь за корпусом танка. Один из разведчиков сорвал с пояса «лимонку», подскочил к другой амбразуре, сорвал кольцо и бросил в подвал. Грохнуло серьёзно, из амбразуры дым повалил.

Люк на башне откинулся, выглянул танкист:

– Всё?

– Спасибо за помощь!

Танк развернулся и лихо покатил к дороге. А дым из амбразуры всё сильнее. Вдруг распахнулась дверь дома, показался эсэсман. Глаза красные, слезятся, руки вверх подняты. Кто-то из разведчиков дал по нему очередь. Бойцы эсэсманов ненавидели люто, мало кто из них попадал в лагеря для военнопленных, их расстреливали на месте. Надо сказать, сдавались они редко, в безвыходных положениях.

Думали, с огневой точкой покончено. Тем более дым из амбразуры всё сильнее, потом сразу повалил из двери дома. Раздался крик:

– Нихт шиссен!

Из-за притолоки дверной показалась рука с белой тряпкой.

– Гут! Выходи! – крикнул Илья.

Из дома вышли два фольксштурмиста, довольно пожилого возраста. Одежда цивильная, на головах – армейские кепи и на левом рукаве белая повязка с надписью «Фольксштурм». И куда их? Они не военнослужащие, в лагерь для военнопленных их сдавать не положено. К тому же вышли без оружия, хотя на пулемётах в подвале наверняка следы их пальцев есть. Сидели бы, деды, дома! Повязки сорвали, дали пенделей по пятой точке и отпустили. А дом гореть начал. Стекло со звоном лопнуло, вырвался язык пламени.

– Уходим! – приказал Илья.

Вышли к дороге. Брусчатка разворочена гусеницами тяжёлой техники – танков, самоходок, тягачей. Не рассчитывали строители век или два назад, что вместо карет будет проходить военная техника. Вот что у наших солдат вызывало зависть, так это дороги Германии. Между деревнями или фольварками булыжная мостовая, между городами асфальт, а промышленные центры связывает широкая бетонка. И уровень жизни намного выше, чем в Советском Союзе. Дома – как игрушечные, крыты красной черепицей, перед домами палисадники с кустами роз. И в домах достаток – швейные машинки, для советских людей ценность, телефоны, во дворах велосипеды, мотоциклы, не редкость легковые автомобили. Начальство весной сорок пятого многое прибрало, да вагонами в Союз. А много ли в солдатский сидор влезет? Платок жене, да статуэтка фарфоровая, будильник, да ещё что по мелочи. Так что для кого война – мать родна, а кому-то мачеха. Да и не за трофеями солдаты шли, раздавить фашистскую гадину, что с мечом на их Родину пришла.

А навстречу второму эшелону уже пленные идут, да не по дороге, там техника. Обочь дороги, под немногочисленной охраной. Иной раз два-три конвоира на сотню-две пленных. А куда им бежать, если уже понятно – кончится скоро война, русские уже на немецкие земли вошли. Но это те, кого захватили. Для других, у кого оружие в руках, война ещё продолжалась. И с каждым днём число потерь с обеих сторон росло.

Немцам пришлось испить горькую чашу до дна. С 1939 года они воевали, но на чужих землях, захватчиками, а ныне бумеранг вернулся, и разрушения и жертвы пришли в их дома. Зло всегда возвращается к тому, кто его породил.

Разрушения были сильные. Немцы почти каждый дом старались превратить в огневую точку. Закладывали окна мешками с землёй, оставляя амбразуры. В доме один-два солдата и несколько человек фольксштурма. Но сейчас не сорок первый. И вооружения было в достатке, и боеприпасов хватало. На прямую наводку выезжала самоходка, несколькими выстрелами разрушала дом, красноармейцы захватывали развалины. Добивали, если кто оставался, выстрелами или забрасывали гранатами. В населённых пунктах продвижение медленное. Впереди пехота, за ними танки или самоходки. В сорок первом наоборот было, потому как у немцев не было панцерфаустов, этих броневых кулаков, оружия эффективного. Боялись наши танкисты фаустпатронов. Одно попадание в танк, и экипажу конец, хуже, чем при попадании снаряда из пушки. Там, при попадании, скажем, в лоб корпуса, погибал мехвод, остальным удавалось покинуть подбитую машину.

Поэтому пехота впереди высматривала фаустников, пулемётчиков, указывали танкистам или артиллеристам цели. А те выпускали несколько фугасных снарядов, обрушивая стену, заваливая амбразуры и фаустников.

Авиация, особенно штурмовая, поддерживала здорово, но по населённым пунктам её старались не применять. В домах оставались жители, и командование лишних жертв старалось избегать. Немцы же бомбили без разбору, чего варваров жалеть? Всё равно их слишком много, ведь после победы эти земли будут принадлежать Германии и столько рабов не нужно.

Зато штурмовики выручали бомбёжками укрепрайонов. Продвижению вперёд мешали ДОТы. Снарядами полевой артиллерии разрушить их удавалось не всегда. А бомбы крупного калибра 250 кг и выше даже при одном точном попадании ДОТ выводили из строя.

Когда к вечеру, после переходов и перестрелок вошли в деревню, Илья решил остановиться на ночёвку. Показалось – удачное место. Есть река, воду брать для ужина, почти все дома целые, под крышей ночевать всё же лучше, чем на открытом пространстве, чай не май месяц. Тёплая зима в Восточной Пруссии, но не лето, кое-где снег лежит в низинах. Был и ещё плюс, все жители деревни покинули её при приближении Красной Армии. Илья опасался мин, к ручке дома верёвку привязали, дёрнули, но взрыва не последовало. Взвод занял два дома по соседству. Немного позже остальные дома заняла пехотная рота. Разведчикам пришлось ужинать всухомятку. Где она, кухня? А пехотинцев кухня сопровождала на конной тяге. У разведчиков, кроме скудного пайка, ещё и подпитка есть. Все дома, которые в деревне есть, обыскали. Опыт и сноровка были. В первую очередь подвалы домов досматривали. Немцы-селяне народ запасливый. В подвалах и овощи есть – картошка, лук, брюква и компоты в банках, а главное – окорока и шпик копчёный. Ценные продукты висели на верёвочках, подвязанные к балкам. Покидая дома в спешке, немцы брали самое ценное – столовое серебро, фарфор, украшения, одежду. Их можно выменять на еду, а места занимают мало. У кого из беженцев был транспорт, забирали и провизию, особенно длительного хранения, вроде окороков. Проблема была с бензином. Его не хватало для техники вермахта, поэтому с началом войны гражданским лицам выдавали по талонам, в основном тем, кому он был нужен по роду службы – докторам, полицейским. А после сорок второго перестали выдавать совсем. Население приспособилось, стали ставить газогенераторы. Топили их деревянными чурками. Места занимали много, уменьшалась грузоподъёмность машины, вид был уродливый, зато машина могла ехать.