поездок, распаковывают чемоданы. Но что я им скажу? Пока вас не было, объявилась Руби, но сейчас она умерла, и мне страшно? Они не совсем в теме, да и с Брэндоном их связывали особые отношения. А при моей нынешней должности такие исповеди просто невозможны.

Человеком, к которому я всегда могла обратиться за советом, был отец. Когда родители разошлись, я по большей части жила у него. Но когда появился Айдан, мы отдалились друг от друга. Невыносимо сознавать, что отец оказался прав. Он сразу раскусил Айдана, и все вышло именно так, как он предвидел. Когда после ареста Руби я позвонила отцу, его слова вонзились в меня, будто не было никакой трубки: Господи, Харпер, разве можно так безрассудно подпускать к себе людей? Нельзя сближаться с теми, кто готов вытирать об тебя ноги. Видишь, что получается? Мне вполне мог позвонить незнакомый человек и сказать: Ваша дочь мертва…

Слова застряли у него в горле, то ли от ярости, то ли от испуга, и на своем месте я представила брата. Согласиться с такой ролью отец просто не мог, он не любит неопределенность. Он говорил так, будто во мне есть что-то мне самой неподвластное. Будто есть силы, которые так и норовят ударить тебя в слабое место. Ты в опасности уже потому, что родился на свет, а мир только и ждет, как бы воспользоваться твоими промахами.

Маме про арест Руби я вообще не стала говорить. Может, что-то она и знала от отца или от Келлена. Я всегда переживала, что неприятностей ей хватает из-за Келлена, зачем я буду грузить ее своими?

В полубредовом состоянии я даже рассмеялась: самый ненадежный из известных мне людей вдруг оказался единственным, кому я могла довериться.

Наверное, по этой причине именно ему я в Рождество поведала о Руби и о судебном заседании. Едва ли тогда сыграли роль хмель или бессонница, просто хотелось с кем-то поделиться, как сейчас. Хотелось от кого-то услышать, что я поступила правильно. Но вместо этого – вопрос в глазах, да и в словах: Разве ты не должна быть уверена? После таких слов доверяться кому-то еще не хотелось.

Слушая гудки, я держала телефон двумя руками. Но включился автоответчик, и внутри меня все оборвалось. Я хотела что-то сказать, но тут раздался легкий щелчок – входящее сообщение. Я решила, что это брат – Харпи, какого черта звонишь в такую рань? И повесила трубку.

Но сообщение пришло от Шарлотты. Проверяю на всякий случай, ты прочитала о назначенной встрече?

Как все изменилось за последние несколько дней! Еще недавно меня держали в черном теле, на встречи не приглашали.

Я приду, ответила я и, расправив плечи, пошла готовить себе кофе.

С утра я решила как следует прибраться, вычистить все, что случилось на прошлой неделе. В воздухе веяло опасностью и застоем, не давал покоя какой-то гипсокартонный запах. Будто подгнивают кости моего дома.

Около полудня я заметила в окне Тину Монахан. Скрестив руки и наклонив голову, она быстро шагала мимо моего дома, будто попала под сильный дождь.

Я открыла входную дверь.

– Эй, – окликнула я. – Подожди.

Она вздрогнула, повернулась ко мне и приложила руку к груди. На щеках вспыхнул румянец, ярко выделившийся на ее пепельно-бледной коже.

– Я тебя не заметила, – сказала она. – Извини.

– Ты на встречу? – спросила я, чуть прибавив шаг, чтобы ее догнать.

Она кивнула слишком быстро, явно смущенная.

– Извини, все как-то…

Она развела руками в попытке подобрать слова.

– Да, понимаю, то же самое, – сказала я.

Вблизи я увидела, что глаза ее налиты кровью, глазницы запали, короткие волосы затянуты в тугой хвост, влажные пряди прилипли ко лбу. Когда она нахмурилась, я увидела ее сходство с отцом.

– Раньше в моей жизни такого не было, – объяснила она, поежившись. – Можно считать, повезло, что прожила столько лет без…

Я коснулась ее плеча, вспомнив, как мучилась ночами после того, как мы нашли Труэттов. Не могла прогнать из головы картину того, как они лежат в постели, лица повернуты друг к другу. И неземная тишина, но не та, от которой веет покоем, а от которой жутко. Преследует ли Тину это изображение?

– С родителями все нормально? – спросила я, шагая рядом с ней к угловому дому Сиверов.

Она медленно втянула в себя воздух, потом выдохнула.

– Не более нормально, чем с каждым из нас. Мама хочет отсюда уехать. Будто это так просто. Как минимум требует поставить систему безопасности. – Она умолкла, у крыльца Сиверов зажмурилась. – Просто не верится, что это снова с нами случилось.

Дверь открылась, и у входа радушной хозяйкой возникла Шарлотта.

– Тина, Харпер. Отлично, заходите.

Наверное, составила список всех, кого позвали. Из нас троих только она выглядела спокойно, будто с нашей последней встречи не произошло ничего ужасного.

В гостиной уже было несколько человек, одни сидели на диванах, другие смотрели телевизор. Всем неловко, как старшеклассникам на вечеринке. Чейз, пристроившись на диванном валике, поглядывал в боковое окно, будто боялся, что за нами кто-то следит.

Мак махнул мне из кухни, где открывал бутылку пива. Старался всем своим видом показать, что спокоен и уверен в себе, но никак не мог открутить крышку.

– Хорошо спала? – спросил он.

– Нет. А ты?

Он чуть склонил голову набок – сама понимаешь – и отхлебнул пива.

Следующими пришли Тейт и Хавьер Кора, на встречи Шарлотты все старались не опаздывать, чтобы не получить укоризненный взгляд в свою сторону. Зачем мы вообще здесь собрались? Кто-то перешептывался. Кто-то покашливал. В глаза друг другу старались не смотреть.

– Это была идея Шарлотты? – шепотом спросила я Мака.

– Нет.

Тут, привлекая общее внимание, в дверях появилась Марго. На бедре она держала Николаса, он капризничал, то ли рыдал, то ли просто завывал. Через плечо перекинута сумка с пеленками.

– Извини за опоздание, – обратилась она к Шарлотте, шея пошла красными пятнами.

– А где Пол? – спросила Шарлотта, выглянула за дверь и тут же ее захлопнула.

– Занят! Не всегда может все бросить по твоему первому требованию, Шарлотта.

Голос Марго прорезал густую тишину дома, свободной рукой она пригладила волосы, потом подхватила ребенка.

Такая реакция застала врасплох даже Шарлотту. Видимо, она затронула болевую точку, потому что в глазах Марго появились слезы.

– Не знаю, что сказать, – пробормотала Марго. – Просто он… весь на нервах. Наверное, отчасти из-за меня, слишком много от него жду, вот и стараюсь сейчас не грузить его своими просьбами, чтобы все совсем не рассыпалось, но…

– Ладно, заходи, успокойся, – Шарлотта, понизив голос, провела