Сюнгаку, хитро усмехаясь (что делало его похожим на околачивающегося возле погреба, задумавшего слямзить сметану кота), вскочил с циновок, шмыгнул к окну, поднял тростниковую штору, прикрывавшую оконный проем, выглянул наружу и рявкнул:

— Сиро!!!

Грозное рявканье получалось у Сюнгаку отменно — у случившегося поблизости уши могло заложить, а у того, кого звали, наверное, душа в пятки уходила от эдакого страшного рыка — не меньше чем на жестокую расправу небось зовут.

Сиро примчался в считанные секунды и оказался худощавым прыщавым юношей с сальными черными волосами. Буквально ракетой ворвавшись в дом, он бухнулся на колени, уткнулся лбом в пол и ждал, не поднимая головы, что ему дальше прикажут.

— Вытяни левую руку, — приказал Сюнгаку. Сиро вытянул. Мизинец на левой руке был отрезан по самый корень.

— Твою душу мать! — вырвалось у Артема. По-русски, ясно дело, вырвалось. «Кажется, я породил монстра», — подумал он.

А Сюнгаку светился счастливой улыбкой — похоже, он верил, что доставляет хозяину глубокое, ни с чем не сравнимое удовольствие. И фразу на незнакомом языке, видимо, принял за одобрение.

— Подними голову, Сиро! — Когда Сюнгаку обращался к своему подчиненному, то мгновенно менялся: супил брови и переходил на рык. — Перед тобой...

Артем предостерегающе вскинул руку! Вот этого не надо. Чем меньше людей знает, кто пришел, тем лучше.

— ... Важный господин! — нашелся Сюнгаку. — Покажи ему Бьяку-Рю на своем плече!

— Не надо, — устало махнул рукой воздушный гимнаст.

— Тогда поклонись ему, Сиро, и уходи отсюда! Живо!

«Армейские сержанты, орущие на провинившихся рядовых, по сравнению с Сюнгаку, который просто разговаривает с подчиненным, — выглядят потомственными интеллигентами, занятыми учеными спорами».

Сиро начал пятиться назад, дополз до пятачка с обувью, схватил гэта и исчез из домика.

— Мне продолжать свой рассказ, господин Ямамото-сан? — спросил Сюнгаку, в поклоне едва не коснувшись лбом пола.

— Продолжай, — выдохнул Артем. «Пусть перечислит все, что натворил, а потом будем думать, как это исправлять».

— Уходя из города Дзути, я отправил одного из братьев Масахиро с письмом к Рэцуко, а сам пошел в Ицудо. В письме я написал, что направляюсь в Ицудо, где и останусь, потому что нечего мне расхаживать по дорогам, свое я отходил, а так как у нас появились деньги, мы наймем скороходов. Я взял с собой трех братьев Масахиро. Мы побывали в трех городах и везде поступали так же, как до того поступали в Яманаси и в Дзути. Мы взяли под охрану три игорных заведения в трех городах. Хозяина последнего заведения пришлось убеждать дольше прочих. Он и слышать не хотел об охране и был убежден, что со всеми бедами справится своими силами. Понадобился пожар, чтобы он передумал.

«Да-да, я породил монстра, я выпустил джина из бутылки», — повторял про себя Артем.

— В Ицудо я пришел уже с почти полным мешочком. — Сюнгаку наклонился и дотронулся пальцем до мешка с монетами, что лежал у ног Артема. — Но пришел сюда один — три брата Масахиро остались в трех предыдущих городах. И я вынужден был, придя в Ицудо, начать с поиска людей. Ни хакаси, ни бродячих циркачей, с которыми я мог бы без труда договориться, в городе я не нашел. Одному мне было не справиться. Надо было что-то измыслить. Я подумал: ведь люди отдают детей в подмастерья, чтобы те обучались какому-нибудь ремеслу — горшечника, каллиграфа, бродячего циркача. Почему людям не отдавать детей учиться ремеслу якудза? Я зашел на постоялый двор, поговорил с горожанами и выяснил, у кого из местных жителей много детей, кто при этом не слишком богат, а значит, ему нелегко прокормить всех детей и, конечно, он не откажется отдать их в обучение. Я говорил людям, что ищу учеников в саругаки. Я нашел таких горожан, я побывал у них в домах, поговорил об обучении юношей, заручился согласием отцов. И только после всего этого я зашел в игорное заведение города Ицудо.

— Одним словом, все повторилось и здесь. — Артем крутанул пальцем над головой.

— Нет, Ямамото-сан, — с явно угадываемым оттенком гордости произнес Сюнгаку. — Не повторилось и не здесь. Позволь, я расскажу обо всем по порядку? Я познакомился с игорным заведением Ицудо, и оказалось, что охрана у него вполне внушительная — три человека, один из которых самурай. Нечего было и пытаться. Я очень расстроился и, наверное, ушел бы из Ицудо ни с чем, но меня нашел гонец, отправленный Рэцуко...

Во время всего разговора Артем украдкой следил за Ацухимэ. Сперва происходящее девушку заметно веселило, она едва сдерживалась, чтобы не прыснуть со смеху. Но потом она о чем-то глубоко задумалась, и мысль, посетившая ее, видимо, была безрадостной и никак ее не отпускала. Ацухимэ все больше мрачнела.

— Гонец вручил мне письмо от Рэцуко. Наш долговязый не просто справился с охраной заведения господина Мегуро. Он пошел дальше. На свой страх и риск он встретился с самураем Иширо, который чуть ли не целыми днями наматывал круги вокруг заведения Мегуро и искал случая на ком-нибудь сорвать свою злость и обиду. Сперва Рэцуко принес Иширо свои извинения, потом напоил сакэ, а потом сказал: «Мне господин Мегуро обещал три серебряные монеты в неделю. Я стану отдавать тебе одну. А ты за это посещай раз в неделю один постоялый двор и раз — другой. Там и там рассказывай, как велик Белый Дракон и как сильны и непобедимы люди, что ему служат». В конце письма Рэцуко написал мне, что, когда о Белом Драконе и тех, кто ему служит, узнает много людей, мы легко наймемся охранять постоялые дворы и самурая Иширо к себе наймем.

— После того как я прочитал это письмо, — продолжал свой рассказ Сюнгаку, — я пошел в единственное игорное заведение города Ицудо, что находится за Бездонным Оврагом, поговорил с его хозяином. «Город очень большой, — сказал я. — Многие приходили бы сюда с окраин, не будь путь домой так длинен. А он не только длинен, но и опасен, потому что проходит мимо Бездонного Оврага, где иногда на прохожих нападают грабители. Поэтому я хочу предложить тебе устроить еще одно игорное заведение на северной окраине Ицудо. У меня есть деньги, — я показал ему деньги, что принес с собой, — их мало, чтобы открыть заведение, но если добавить к ним еще по два раза столько же, будет как раз. Мы с тобой договоримся о долях, и я с моими кэнинами возьму на себя охрану заведения». — «Кто ты?» — спросил меня хозяин. Я показал ему татуировку на плече и ответил: «Я из тайного братства Белого Дракона. Пошли кого-нибудь в Яманаси, в Дзути, еще в три города провинции, пусть спросят там в игорных заведениях, кто их защищает? И они ответят тебе, что их оберегает могущество Белого Дракона и люди, которые отмечены знаком Бьяку-Рю, точно таким же знаком, как у меня». — «Оберегает могущество Белого Дракона, это хорошо звучит, — задумчиво почмокал губами хозяин. — У меня вырос сын, которого я хотел сделать своим преемником. Он пока помогает мне, но уже вполне и сам способен зарабатывать себе на жизнь. Он станет хозяином игорного заведения, а ты станешь его помощником. На нем будет игра, на тебе спокойствие игры. А без твоих денег я обойдусь, не люблю с кем-то считать доли». Хозяин купил этот большой дом, мы открыли в нем еще одно игорное заведение. Наши дела уже идут неплохо. Чуть хуже, конечно, чем у первого заведения, но мы и такого не ожидали. Мы с сыном хозяина первого заведения неплохо ладим, Ямамото-сан. А я набрал себе в помощники тех юношей, которых отцы хотели отдать в учение. Теперь они служат Белому Дракону и тебе, Ямамото, как его посланнику, а я их обучаю ремеслу якудза... Ты смеешься, Ямамото-сан! Значит, я сделал все правильно и ты доволен мной?