Да, это я, с угрюмым удовлетворением думал Том. Парень, который не распускал руки.

* * *

Они тронулись в путь уже под вечер, и было уже слишком темно, чтобы любоваться пейзажами Скалистых гор. Автобус был новый и чистый, с шикарными раскладными креслами. В подголовники были вмонтированы телеэкраны, был даже беспроводной доступ в Интернет, хотя ни Тому, ни Кристине это было не нужно. Даже в туалете пахло не так уж отвратительно, по крайней мере, пока.

Том попытался смотреть кино – «Вольт»[70], мультфильм про пса, ошибочно поверившего в то, что у него есть суперспособности, – но это было безнадежно. После Внезапного исчезновения он утратил интерес к попкультуре, и этот интерес до сих пор не вернулся. Сейчас все казалось ему балаганом, фальшью, отчаянными попытками отвлечь людей, чтобы они не замечали всего, что творится у них под носом. Он даже перестал следить за спортивными событиями и понятия не имел, кто выиграл чемпионат США по бейсболу. В любом случае команды все были в «заплатках»: «дыры» в составе заткнули игроками из низших лиг или ветеранами, которым пришлось снова выйти на поле. По-настоящему скучал он только по музыке. Сейчас, в автобусе, ему не помешал бы его металлически-зеленый айпод, но тот давно куда-то исчез – то ли потерялся, то был украден в Колумбусе или, может быть, в Энн-Арборе[71].

Но хотя бы Кристина не скучала – то и дело хихикала, глядя на крошечный экран перед собой. Она забралась в кресло с грязными ногами и сидела, крепко обнимая колени, прижимая их к груди, которая, как она утверждала, с некоторых пор стала увеличиваться, хотя Том никакой разницы не замечал. Сбоку, откуда он смотрел на Кристину, ее маленького животика видно не было, он терялся в складках мешковатого свитера и неопрятной флисовой куртки. Потому она выглядела совсем юной девочкой, которой нужно бы думать о домашнем задании или футбольных тренировках, а не о боли в сосках и недостатке в организме фолиевой кислоты. Должно быть, Том слишком долго глазел на нее, потому что Кристина вдруг повернулась в его сторону, словно он окликнул ее по имени.

– Что? – спросила она, несколько настороженно. Мишень на ее лбу чуть поблекла; ее придется подкрасить, когда они доберутся до Омахи.

– Ничего, – ответил он. – Задумался.

– Точно?

– Да. Смотри свое кино.

– Ой, оно такое смешное, – поделилась с ним Кристина, щурясь от удовольствия. – Про приключения белого песика.

* * *

Когда фильм закончился, около туалета образовалась очередь. Сначала она двигалась довольно быстро, но потом, когда в кабину нырнул пожилой мужчина с тростью и лицом, полным мрачной решимости, замерла на одном месте. Минуты текли, народ стал раздражаться, все чаще слышались вздохи, просьбы к стоящим впереди постучать в кабинку, справиться, жив он там еще или нет (что он там – «Войну и мир» читает?!).

Как будто специально, Хеннинг оказался вторым в очереди в этой туалетной пробке. Том не поднимал головы, делал вид, будто поглощен чтением бесплатной газеты, которую он взял на вокзале, но почти физически чувствовал, как солдат своим настойчивым взглядом буквально прожигает яблочко мишени, нарисованной у него на лбу.

– Свинтус! – вскричал Хеннинг, когда Том наконец-то поднял голову. Судя по голосу, он уже хорошо приложился к бутылке. – Друг ты мой дорогой! Давненько не виделись.

– Привет.

– Эй, дедуля! – рявкнул Хеннинг на закрытую дверь туалета. – Время вышло! – Раздосадованный, он повернулся к Тому. – Какого черта он там застрял?

– Мать-природу не поторопишь, – напомнил солдату Том. Ему казалось, что именно так ответил бы настоящий босоногий хиппарь.

– Черта с два, – отозвался Хеннинг. Немолодая женщина, стоявшая перед ним, возмущенно закивала, выражая свое согласие. – Считаю до десяти. Если не выйдет, вышибаю дверь.

Как раз в этот момент зашумела вода в унитазе. По проходу прокатилась слышимая волна облегчения. Затем последовала продолжительная тревожная тишина и снова звук унитазного бачка. Наконец дверь туалета открылась, и его прославившийся узурпатор вышел из кабинки и оглядел свою публику. Бумажным полотенцем промокнув потный лоб, он робко извинился.

– Проблемка возникла. – Старик осторожно потер живот, словно у него еще не все внутри успокоилось. – Что поделаешь?

Измученный старик – Том видел, что тот страдает, – захромал прочь, а его место тут же заняла женщина, стоявшая за ним в очереди. Войдя в кабинку, она издала тихое «фу» и закрыла дверь.

– Ну и как тут у вас дела? – спросил Хеннинг. Теперь, когда очередь сдвинулась с мертвой точки, он заметно повеселел. – Тусите, ребята?

– Просто расслабляемся, – ответил Том. – Пытаемся отдохнуть.

– Ага, ну да. – Хеннинг заговорщицки кивнул, словно ему было известно что-то, чего не знали другие пассажиры. – У меня есть «Джим Бим»[72]. Готов поделиться.

– Да мы не особо пьем.

– Понял. – Он сжал вместе большой и указательный пальцы и поднес их к губам. – Травку любите, да?

Том благоразумно кивнул. Всем известно, что «босоногие» любят марихуану.

– Она у меня тоже есть, – доложил Хеннинг. – Через несколько часов остановка. Если хотите, присоединяйтесь.

Прежде чем Том успел ответить, в туалете спустили воду.

– Хвала Иисусу, – пробормотал Хеннинг. Выйдя из кабинки, женщина деликатно улыбнулась Хеннингу и сказала:

– В вашем распоряжении.

Заходя в уборную, Хеннинг еще раз затянулся воображаемой сигаретой.

– Еще увидимся, Свинтус.

* * *

Убаюканный гудением больших колес, Том заснул где-то близ Огаллалы[73]. Очнулся чуть позже – понятия не имея, как долго он проспал, – разбуженный голосами и смутным ощущением тревоги. В салоне автобуса было темно. Лишь кое-где светились лампочки индивидуального освещения и экраны лэптопов. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. Инстинктивно он повернулся в сторону Кристины, но ее загораживал солдат. С пинтой виски в руке, он сидел рядом с ней, и говорил что-то тихим доверительным тоном.

– Эй! – окликнул его Том, громче, чем намеревался. Несколько пассажиров обернулись недовольно, кое-кто даже зашикал. – Ты что?..

– Свинтус, – тихо отозвался Хеннинг, приветливо глядя на него. – Мы тебя разбудили.

– Дженнифер? – Том наклонился вперед, пытаясь увидеть Кристину. – Ты как?