— Прости, что опоздал. — Падаю рядом и бережно пересаживаю Лизу на свои ноги.

— Ты его чуть не убил.

— Не убил же.

— Так... Это неправильно.

— Считаешь, лучше было прочесть лекцию о том, что нельзя насиловать женщин? — Глажу по спине. Целую в висок.

— Нет. — Лиза дергается. Будто хочет что-то убрать, начинает рукавом халата тереть лицо.

Жест получается красноречивым. От него так и разит стыдом вместе с брезгливостью.

— Извини, что тебе пришлось это увидеть! — Еле сдерживаюсь, чтобы не броситься за ублюдком. — Такие, как он, не понимают слов.

— Я бы смогла защититься. — Лиза смотрит в сторону стола.

— Родная, ноутбук — так себе орудие убийства, — догадываюсь, на что она намекает.

— У меня не было ничего другого. — Опускает плечи.

— Понимаю. Надо это исправить. — Я убираю с ее лба выбившиеся пряди и прижимаю Лизу к груди.

— Приставишь ко мне одного из своих головорезов? — Зарывшись носом в отворот моей рубашки, она жадно вдыхает. — Пациентки будут против.

— Зачем кого-то приставлять? Уверен, ты способна справиться самостоятельно.

— Тогда... как ты собираешься это исправлять?

— Просто. Я подарю тебе биту.

— Биту? — Она прыскает со смеху. — Серьезно?

— Абсолютно!

— Шаталов... — Лиза облизывает губы и тянется ко мне. Впервые без издевки во взгляде. Без шального огня или ненависти. — Ты невозможный мужчина.

Глава 46. По горячим следам

Чем выше ставки, тем меньше принципов.

Знаю, что к Лизе больше никто не сунется. Кравцова будут мариновать на складе, пока не осознает всю глубину своей ошибки, а с Савойским я поговорил сам. Еще две недели назад.

Других парнокопытных в клинике, кажется, не числится, но все равно оставлять Лизу одну чертовски трудно. Хочется сторожевым псом засесть под дверью кабинета и рычать на всех, кто приходит на прием.

Идея, конечно, безумная. Хоть проси палату в ближайшей психушке. С двумя койками — для себя и для Кравцова. Но срочные рабочие вопросы все же заставляют вернуться машину.

«Глаз с камеры в коридоре не спускать! Если явится кто-то подозрительный, пусть охрана сразу бежит в кабинет и разбирается!» — пишу я Злотникову и завожу, наконец, двигатель.

Офис компании напоминает пчелиный рой. Из каждого закоулка слышится смех. На ресепшене, рядом с кофемашиной, связка надувных шариков и стопка неиспользованных приглашений.

Запоздало понимаю, что это последствия корпоратива. Я сам организовал все это шапито. Сам дал вольную на утро, чтобы отоспались. По календарю вроде бы вчера, а по ощущениям — минимум месяц назад.

После кофе окунаюсь в работу. Сколько себя помню, она всегда стояла на первом месте. Ни одна женщина не могла сдвинуть с пьедестала эту требовательную «любовницу».

Даже во время болезни отца я умудрялся днями пропадать в офисе. Пытался спасти его компанию, удержать на плаву свою и еще строил какие-то планы. Рвал жилы за двоих. Не умел иначе. Сейчас впервые хочется свалить все папки в одну кучу и вручить это «счастье» заместителям.

Нетипичное для меня желание. Такое же непривычное, как сбитые костяшки, на которые с ужасом косятся подчиненные.

К сожалению, торжественное возложение болта на дело всей жизни приходится пока отложить.

— Кирилл, Кравцовым уже занимаются? — разобравшись с половиной документов, спрашиваю я по телефону у своего начбеза.

— Он спекся еще в дороге. Но мы довезли до места, освежили немного... из шланга. И оставили в дальнем боксе. Осознавать, как вы и приказали.

— Хорошо. После осознания еще раз побеседуйте. Мне надо, чтобы он даже думать о чужих женщинах разучился.

Мысленно извиняюсь перед женой Кравцова, изображать семейную идиллию у нее, наверное, больше не получится. Однако спускать на тормозах очередной «подвиг» ее мужа я не намерен.

— Если нужно, можем еще физиопроцедуры провести, — хмыкает Кирилл. — Тогда вообще ничего не сможет.

— Их я ему лично проведу, если еще раз сунется к Лизе.

— Понял. Не вопрос! А что по нашему главному герою? Распоряжения будут?

Убрав часть бумаг в стол, достаю неприметную папку с надписью: «Рогов». В ней фотографии, записи разговоров и больше сотни фамилий. С частью их носителей за прошедший месяц Кирилл успел познакомиться лично. Кое с кем встречался я сам. О других пришлось узнавать через подставных лиц.

Картина рейдерского захвата получалась примитивной донельзя. Подкуп, откаты, скупка акций и взятки должностным лицам из разных инспекций — классическая схема, не менявшаяся в определенных кругах уже десятки лет.

Отличие было лишь в еще одной цепочке: моей беременной жене, ее любовнике и Савойском, который, как переходящее знамя, работал то на Рогова, то на меня, то снова на Рогова, только под моим контролем.

Не самая дешевая схема. С нулевым коэффициентом полезного действия и расходами в стиле местных чиновников, вбухивающих астрономические бюджетные деньги в строительство никому не нужных памятников и выставочных павильонов.

Вероятно, если бы не жажда мести, Рогов и не решился бы на подобные шаги, но теперь поворачивать назад было поздно. В надежде захватить мою компанию он потратил такие суммы, что оставалось либо завершать задуманное, либо падать в яму, которою вырыл своими же руками.

— Из банка уже сообщили, когда будет подан иск? — уточняю я, просматривая бумаги.

— Через неделю. Там у них обнаружился неликвид в заложенном имуществе. Хотят увеличить общую сумму.

— Долго... Этому уроду хватило бы и прежней цифры.

— Банкротством попахивает. Наверное, надеются урвать по максимуму.

— Ясно. А что с заказчиками? — Беру лист с названиями компаний.

Все они в черную и официально работали с Роговым последние пять лет.

— Большинство контрактов расторгнуто. Кто-то прекратил сотрудничество в одностороннем порядке, кто-то через суд.

— Сработала слитая в сеть информация о долгах?

Именно с этого «оружия» Рогов начал свою нынешнюю рейдерскую атаку. Именно от него страдал сейчас сам.

— Да, как мы и рассчитывали.

— Остался хоть один крупный заказчик?

— По нашим данным, нет. За фирму Рогова держится лишь мелочевка. Но там ни предоплаты, ни долгов. Когда банк наложит лапу на имущество, они быстро сменят партнера. Никто не станет вкладывать деньги в банкрота.

— Отлично.

По-хорошему, можно выдохнуть. Мы сделали все, чтобы Рогов стал никем. Без гроша за душой и с целой очередью рассерженных кредиторов. Однако одно острое дежавю не дает покоя.

Девять лет назад я