Данная система общественного устройства постепенно обретает зрелость благодаря возвращению к Китаю чувства собственного достоинства, формированию вертикальной демократии, основанной на китайских ценностях и потребностях. «До какой степени это будет соответствовать западным воззрениям, – делает вывод Д. Нейсбит, – беспокоит только Запад. У Китая свои собственные цели и мечты. Как их достичь, решат Китай и его народ»316.

Исследования отечественных синологов перекликаются с установленными Д. Нейсбитом китайскими трендами. Они тоже показывают, что в Китае сумели найти такую формулу развития общества, которая представляет собою симбиоз социализма и капитализма, то есть речь идет о великой китайской конвергенции, которая характеризуется как социализм с китайской спецификой (рыночный социализм). «С прежних позиций, – подчеркивает Г. Цаголов, – такое конвергентное общество не может быть долговечным, так как в нем заложены непримиримые антагонизмы. Но в Китае именно такой умело поддерживаемый баланс приводит к оптимальным результатам на протяжении уже трети века. И, по прогнозам, продлится еще столетия»317.

Такая формула смешанного общества была найдена Дэн Сяопином в поиске оптимальных форм устройства для своей цивилизации. Как известно, раньше подобного рода конвергенцию совершил Сингапур благодаря тому, что его премьер-министр Ли Куан Ю изучил опыт Запада и историю коммунистической партии Советского Союза. После встречи с Ли Куан Ю в 1978 г. Дэн Сяопин начал осуществлять реформы в Китае, чтобы вывести страну на новый уровень развития. «Китай в эпоху Дэн Сяопина, – пишет Ли Куан Ю, – был куда более открытой и желавшей учиться у окружающего мира страной, чем то было на протяжении предшествующих столетий. Дэн Сяопин был мужественным человеком, занимавшим достаточно сильные позиции в партии и государстве, чтобы открыто признать, что Китай потерял многие годы в поисках революционной утопии. Это было освежающее время открытого мышления, энтузиазма и прогресса, что было радикальной переменой по сравнению с годами катастрофических кампаний и диких лозунгов. Дэн начал фундаментальные изменения, которые заложили фундамент для того, чтобы Китай смог догнать другие страны»318. Возможно, что успех этой новой политэкономической модели, которая идет на смену капитализму и социализму, послужит прообразом желательного социального устройства всего мира.

В связи с этим возникает вопрос: что способствовало модернизационным успехам Китая на рубеже XX–XXI столетий? История Китая в XX веке свидетельствует о том, что они достигнуты благодаря деятельности Китайской компартии и ее лидерам Дэн Сяопину, Цзян Цзэминю и Ху Цзиньтао. Немаловажную роль здесь играет организационная структура Коммунистической партии Китая, которая представляет собою ленинскую модель компартии России и Советского Союза. Британский журналист Р. МакГрегор в своей весьма интересной книге «Партия: тайный мир коммунистических властителей Китая» показывает функционирование секретной партийной машины Китая: «Партия всячески старалась не демонстрировать крепкие мускулы своего продолжительного правления на передний план общественной жизни Китая. Для многих на Западе оказалось очень удобным придерживать КПК в тени и делать вид, что в Китае действует эволюционирующая правительственная система, для которой характерны сильные и слабые стороны, выверты и недостатки, как и в любом другом государстве. Процветающая экономическая жизнь и позитивный отклик на глобализацию предоставили им возможность забыть о том, что коммунизм по-прежнему сохраняет свою хватку, словно ныне вездесущие кофейни “Старбакс” свидетельствуют о политическом прогрессе.

Но стоит заглянуть под капот китайской модели – и Китай, предстает вполне коммунистическим. Владимир Ленин, разработавший прототип для управления коммунистическими странами во всем мире, с ходу узнал бы эту модель. Длительность пребывания Коммунистической партии Китая у власти зиждется на простой формуле, взятой из ленинского наследия. Ибо в ходе любых реформ минувшего тридцатилетия партия строго следила за тем, чтобы держать в кулаке государственную машину и трех китов стратегии собственного выживания. Эти киты – кадровый контроль, пропаганда и Народно-освободительная армия.

С момента провозглашения себя единственной легитимной властью в объединенном Китае в 1949 г., партия размещала своих членов на всех без исключения ключевых постах государства, на любом уровне. Все китайские СМИ подчиняются командам Отдела пропаганды, даже если выбиваются из сил, чтобы соответствовать веку Интернета. Ну а вдруг кто-то решится бросить вызов системе? Ничего, у партии есть могучий резерв, ведь она всегда держала под строгим контролем вооруженные силы и спецслужбы – гаранты своей власти. В полиции на всех уровнях – от мегаполисов до мелких деревень – имеется “отдел внутренней безопасности”, чья роль в том и состоит, чтобы защищать режим партийного правления, иными словами, “выпалывать” “несоответствующие” политические взгляды, пока они не приобрели широкую аудиторию.

Китай давно поменял старомодную систему центрального планирования на более прилизанную гибридно-рыночную – экономику, величайшее инновационное достижение партии. Однако попробуйте проанализировать Китай по списку дефиниций Роберта Сервиса, ветерана-историка и специалиста по Советской России, – и увидите, что Пекин сохранил удивительно много качеств, характерных для коммунистических режимов XX столетия»319.

Одной из особенностей функционирования Коммунистической партии Китая является значимость так называемого «красного телефона» («красная машина»), которым в свое время пользовался И. Сталин. Эта «красная машина» отличается от обычного телефона тем, что она имеет всего лишь четырехзначный номер, использует одну и ту же систему криптографической защиты и связывает высший эшелон партии и правительства. «“Красные машины” рассыпаны по всему Пекину; они стоят на столах министров и их заместителей, главных редакторов партийных изданий, председателей советов директоров элитных госпредприятий и руководителей бесчисленных подконтрольных партии организаций. Телефоны и факсы оборудованы шифровальными устройствами для защиты партийно-правительственной связи не только от иностранных разведок, но и от любого китайца, не вхожего в систему партийного правления. Владение “красной машиной” означает, что ты сдал экзамены на членство в сверхсплоченном клубе, который правит страной: небольшая группа численностью порядка 300 человек (в основном мужского пола) отвечает за одну пятую населения земного шара»320. «Красная машина» в Китае выполняет функции на такой высоте, которая недоступна различным элитарным структурам Западного и Восточного мира.

Теперь следует выписать структуру и состав руководства Коммунистической партии Китая, насчитывающую сейчас 80 млн человек, а также описать процесс передачи власти от одного поколения правящей элиты к другому. «Структура руководства, – отмечает Ю.М. Галенович, – складывается из следующих частей:

– отдельно стоящий военный совет ЦК КПК, который формируется на пленуме ЦК партии и практически никому, кроме этого пленума, не подотчетен; военный совет – это штаб верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами государства; верховным главнокомандующим является председатель военного совета, который сам подбирает себе членов военного совета;