Звонит мой сотовый, вначале я решаю не отвечать, но потом передумываю. Может, появились новые сведения про девочек? Я нажимаю кнопку приема вызова и слышу голос жены.

— Лорас, что ты делаешь? — раздраженно спрашивает она.

— Работаю, — отвечаю я, отвернувшись от Тони и Мартина.

— Сегодня у тебя выходной, — напоминает Кристина.

Я молчу. Ей всегда есть в чем меня упрекнуть.

— Лу! — Тони подходит сзади и кладет руку мне на плечо. — Есть новости?

— Кто там? — спрашивает Кристина. — Тони Кларк? Лорас, объясни, что происходит! Ты сейчас с ней?!

— Я работаю, — повторяю я. Понимаю, что неприветлив с женой. Но дело очень серьезное. Пропали две маленькие девочки, пусть даже одна из них — дочь моей бывшей подружки.

— Лорас, немедленно возвращайся домой! — В тихом голосе Кристины слышится угроза. — Ты уже много дней не уделял внимания Тэннеру!

— Сейчас не могу, — сухо отвечаю я, как будто разговариваю с диспетчером. Зачем я притворяюсь? Почему мне не хочется, чтобы Тони узнала, что я говорю с собственной женой?

— Лорас! — Кристина вот-вот разрыдается. — Я твоя жена, а не сослуживица! Что происходит, в конце концов? Объясни!

— В настоящее время это невозможно. Я свяжусь с тобой позднее.

Кристина взрывается:

— Черт тебя побери, Лорас, хватит! Неужели тебе все равно? — Ее пронзительный голос звенит на всю округу. Естественно, Тони и Мартин тоже ее слышат. Оба они опустили головы, им неловко. — Ты разрушаешь нашу семью! — продолжает Кристина. — Ты ведь сейчас с ней, да? Подумай, на кого ты нас меняешь — на идиотку, которая не в состоянии заставить мужа бросить пить и не может уследить даже за собственными детьми!

Тони снова кладет руку мне на плечо, я опасливо оглядываюсь на нее, словно жду, что она вот-вот выхватит у меня телефон и всыплет Кристине по первое число. Но Тони молча вытягивает руку и показывает в сторону опушки. Повернув голову в ту сторону, я тут же нажимаю отбой, даже не попрощавшись с Кристиной.

Из леса выбегает Калли. Увидев дочь, Антония сразу успокаивается. И мне становится легче. Когда Антонии плохо, мне еще хуже. Ей и так хватило… Калли и Бен — смысл ее жизни, хотя ее никудышный муженек ни в грош не ставит детей. Для Грифа на первом месте пиво и диван…

Калли выбегает из леса. Мартин тянет шею, оглядывает Рысью тропу, по обе стороны которой густые заросли боярышника. Оттуда больше никто не выходит — пока нет. Калли подбегает ко мне и останавливается. Кажется, она не пострадала. Она похожа на самую обыкновенную семилетнюю девочку, которая долго бежала и запыхалась. Да, на первый взгляд ничего необычного, и все же… В правой руке она сжимает серебряную цепочку с кулончиком в виде ноты. Я знаю, что это цепочка Петры. Фильда подробнейшим образом описала мне цепочку, когда позвонила в половине пятого утра и сказала, что Петра пропала из собственной спальни. Как положено, я попросил у Фильды фотографию девочки и записал, во что она была одета, когда ее видели в последний раз. Петра ушла из дома в синей пижамке. На ней были белые трусики в желтый цветочек, а на шее — цепочка. Кроме того, родители не нашли в спальне Петры ее белых теннисных туфель. Мартин тоже заметил цепочку. Он спотыкается, падает на колени… Сначала мне кажется, что он вот-вот потеряет сознание, но он быстро приходит к себя и направляется к нам. У него характерный взгляд. Он хочет узнать, что случилось с его ребенком. Хочет узнать правду, какой бы мучительной она ни была. Мартин в отчаянии… В последний раз я видел такое выражение на лицах родителей десятилетней Дженны Макинтайр.

Калли хватает меня за рукав, и я нагибаюсь к ней. Я не жду, что она заговорит, много лет она не произносит ни слова. Может, она хотя бы покажет нам, где Петра. Надеюсь на лучшее… Но она не показывает пальцами и никуда меня не тащит. Она раскрывает рот и произносит одно-единственное слово. К нам подходит Антония, на ее лице написаны замешательство и облегчение. Мартин ахает и вдруг разражается громким плачем. И вдруг я вижу то, чего они оба еще не заметили. В другой руке Калли сжимает белые трусики Петры в желтый цветочек.

Услышав шорох в кустах, я поворачиваюсь. От опушки к нам бежит Калли, подружка Петры. Что у нее в руках? Что-то тонкое, блестящее… оно покачивается и блестит на солнце. Цепочка! Петра никогда ее не снимает… В животе у меня сжимается, ноги подкашиваются, я спотыкаюсь, падаю на колени. Я смотрю на нее. Она решительно сжала губы. Страха на ее личике не заметно. Она едва ли не улыбается… Целый долгий миг я надеюсь на лучшее. Всматриваюсь в кусты за спиной Калли, но Петры не вижу. Вот Калли приближается ко мне, и я поспешно встаю, тяну к ней руку. Хочу взять у нее цепочку Петры. Калли останавливается рядом с матерью и помощником шерифа; она запыхалась и дышит часто, прерывисто. Она уже несколько лет не произносит ни слова… Меня охватывает отчаяние. Мне нужно немедленно найти мою Петру! Я подбегаю к девочке. Мне хочется встряхнуть ее, ухватить за костлявые плечики.

— Скажи! Скажи мне! — кричу я, едва не касаясь носом ее носа.

Я останавливаюсь в нескольких шагах от нее. Калли дергает помощника шерифа за рукав. Он нагибается, прижимается ухом к ее губам. Она произносит одно-единственное слово… Я плачу.

Мы с Луисом замечаем тебя почти одновременно. На опушке, за американскими липами — их приторно-сладкий аромат будет всегда напоминать мне о сегодняшнем дне — мелькает твоя розовая ночная рубашка. Вчера вечером ты надела ее перед тем, как лечь в постель. Я облегченно вздыхаю. Обращаю внимание на твои посеченные ножки, грязные коленки и серебряную цепочку, которую ты крепко сжимаешь в кулаке. Я тянусь к тебе, хочу подхватить тебя на руки, крепко обнять, прижаться к твоей потной голове. Никогда больше не пожелаю, чтобы ты нарушила молчание, никогда — даже про себя — не попрошу тебя заговорить. Ты вернулась! Но ты пробегаешь мимо, словно и не замечаешь меня, и останавливаешься рядом с Луисом. Я думаю: «Ты даже не видишь меня, все дело в том, что Луис — помощник шерифа… Умница, ты все делаешь как надо». Луис нагибается, и я как завороженная слежу за тобой. Твои губы шевелятся. Ты произносишь всего одно слово — оно вылетает из тебя легко, без усилий. Хотя ты много лет молчала, голосок у тебя не хриплый и неуверенный, а звонкий и смелый. Ты произносишь одно-единственное слово — первое за три года. Я тут же хватаю тебя на руки и плачу — мне легко, радостно и грустно одновременно. Отец Петры медленно оседает на колени. Не понимаю, почему ты назвала… Ладно, не важно. Мне все равно. Главное, что ты наконец заговорила.

Калли бежала, не чуя под собой ног. Кололо в боку, но желание поскорее добраться до людей не давало ей упасть. Скорее, скорее! Ради Бена. Ради Бена, который всегда приходит ей на помощь. Бен принимает на себя брань и побои, которые должны были достаться ей. Калли крепко сжимала в руках цепочку и трусики Петры. Она не понимала, зачем Петра сняла трусики, но ей было очень страшно. Петра так ужасно выглядела, он сказал, что она может умереть. Господи, неужели и Петра тоже умрет из-за нее? Краем глаза она заметила сбоку от тропы, в зарослях побуревших папоротников, что-то рыжее, и остановилась как вкопанная. Собака! Она уже видела этого пса раньше, когда тот беззаботно бегал по лесу. А теперь он умер. Лежит бесформенной кучей, вывалив длинный розовый язык, обнажив острые клыки. Его глаза широко раскрыты, но ничего не видят. Ошейника нет. Калли стало еще страшнее — ей показалось, будто кто-то следит за ней. Она заставила себя бежать дальше. Неслась все быстрее и быстрее, не глядя под ноги, не обращая внимания на острые камни, которые резали ей ступни. Бен велел ей бежать вниз, за помощью, и она приведет помощь. Тот человек… Тот страшный человек тоже там, наверху. Это его пес… Да, его! В голове мелькнула мысль: отец так злился на нее… теперь он наверняка выместит злость на Бене, это уж точно… а может, и на Петре. Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа, Петра, тот человек… В голове крутились одни и те же слова. И вдруг деревья впереди расступились, и Калли увидела опушку леса. Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа, Петра, тот человек. Она выбежала на луг и застыла в изумлении. Мама… Здесь мама, и помощник шерифа Луис, и папа Петры! Можно больше не бежать. Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа. К кому первому подойти? К помощнику шерифа Луису — да, он сразу же вызовет подкрепление, он арестует того человека, арестует папу. Она подбежала к помощнику шерифа, мама протянула к ней руки… Бен, папа, Петра, тот человек, Бен, папа, Петра, тот человек…