Зазвонил мобильный. Я протянула руку, но не достала. Сон никак не отпускал.

Телефон звонил долго. Вдруг звонок прервался, и глаза разомкнулись. В спешке я открыла список входящих. Имя Сэйдзи не значилось, вместо него высветилось: «Дом».

— У бабушки температура, — перезвонив, услышала я в трубке голос Момо.

— Какая?

— 38,2.

— Ей сильно плохо?

— Нет, все в порядке, — послышался через трубку голос мамы. — Я же говорила не надо звонить. К врачу уже сходила, — голос, действительно, звучал довольно бодро. Я засмеялась.

— Ты что, ни капельки не волнуешься?! — взъярилась Момо.

«Ты у меня еще совсем ребенок», — проглотила я слова, вертевшиеся на языке, и серьезным голосом поблагодарила:

— Молодец. За бабушкой ухаживаешь!

Вдруг я почувствовала, что тень Рэя, наконец, отпустила меня и бесследно исчезла. Похожие друг на друга, словно праздничные куклы на полках, Рэй и Момо. Их двоих уже почти ничего не связывало.

— Берегите себя. Звони почаще, — ласково попрощалась я и повесила трубку. Нечто витало рядом. Нечто мягкое. Каждый раз, когда меня переполняла нежность, преследователь тоже был нежным. А вдруг мне удастся здесь покончить и с мыслями о Сэйдзи.

Я вздохнула с облегчением, и в ту же секунду облик преследователя изменился. Он превратился в холодное, страшное существо. Да, видимо, не так-то просто покончить с мыслями. Я опустила голову и опять принялась набирать номер Сэйдзи.

Как раз тогда, когда я протянула палочки к зеленому луку в салате, рядом возник женский силуэт. Она не появлялась с тех пор, как я в последний раз покидала Манадзуру.

— В том доме было так тихо, — поделилась я с Сэйдзи.

— Ты изменилась, — пробормотал он, устремив неподвижный взгляд куда-то мимо меня, в ту сторону, где витала женщина.

— Раз я изменилась, ты вернёшься ко мне? — хотелось спросить мне. Но зачем было спрашивать? Словам нельзя верить.

Скоро уйдет и она, эта женщина, плывущая рядом со мной. Я предчувствовала это. Предчувствие появилось не когда-то давно, а только что — это чувство передалось мне прямо от женщины. И, правда, рано или поздно все уходят. Поужинав, мы вышли из ресторана, касаясь друг друга плечами. Теперь любви не было, была одна пустота. Тоска по человеку, который был рядом столько лет.

Когда он отпускает тебя, остается только пустота. Сэйдзи, наверное, чувствовал то же самое.

В гостинице я завела его в свой номер.

— Всё равно мы не хотим друг друга, — сказала я, на что Сэйдзи рассмеялся:

— Ну, я всё-таки немножко тебя хочу.

— Холодно, — проронила я, Сэйдзи кивнул.

— Любишь, — вымолвила я, он опять кивнул.

Как ни любили, как пустота ни мучила сердце, а всё равно расстались. Любить не значит быть вместе. Я прислонилась к Сэйдзи. Он обнял меня. Я обняла его в ответ. Как бы мне хотелось, чтобы бездна между нами сейчас растаяла. Но каждый из нас был связан своими собственными путами.

— Сэйдзи, куда ты вернёшься?

— Туда, где я был раньше, — ответил он словами приснившейся мне старухи.

— Тихо.

— Да, тихо.

«Тишина, как у Рэя дома», — подумала я. Сквозь сёдзи молельни просвечивали тени деревьев в саду. Прозрачное существо исчезло, но через какое-то время возникло вновь. В конце концов его затянуло в стеклянную витрину с куклами. Стрелы за спинами правого и левого советника изящно распушились веером.

Было слышно, как у Сэйдзи бьётся сердце. Но быть может, это билось моё сердце. Слившись в одном ритме, в этой комнате они стали единым целым. Несмотря на то, что мы были далеки друг от друга, несмотря на бездну между нами. Единое целое. Тоска накатила с новой силой. Кончики пальцев отсвечивали мертвенной бледностью.

Мы заснули, не разнимая рук.

Не соединяясь телами, мы просто держались за руки. «Лучше бы Сэйдзи был моим сыном. Или отцом. Или младшим братом, или старшим», — размышляя так, я постепенно погрузилась в сон.

Солнечные лучи разбудили меня, я открыла глаза и обнаружила, что мы больше не держимся за руки. Сэйдзи отвернулся во сне. Печалиться утром было выше моих сил. Солнечный свет рассеял тоску.

— Доброе утро, — я легонько постучала его по кончику носа. Издав слабый стон, Сэйдзи открыл глаза. Я выгнулась так, чтобы ему открылся вид на холмики моих грудей.

— Смотри, от чего ты отказался, — красуясь перед ним, съязвила я про себя. Сэйдзи еще не до конца проснулся.

— Сколько времени? — спросил он.

— Восемь.

— Надо позавтракать, — как ребенок, пробурчал он. Он еще не обрел форму прежнего Сэйдзи.

— Глупый ты, — сказала я, опять постукав его по носу.

— Совсем я не глупый, — он был всё еще по-детски размякший. Если бы я могла вылепить нужную форму, до того как он затвердеет вновь.

Сэйдзи встал с постели и удалился в ванную комнату. Зажурчала вода, вскоре звук перешел в шуршание душа. Сэйдзи, который, вымывшись, открыл двери ванной, уже вернулся в форму обычного Сэйдзи. Окинув меня, лежащую на постели, взглядом, он достал из шкафа одежду и принялся энергично одеваться.

— Перепиши, пожалуйста, одно место в романе, — спокойно проговорил он, усевшись в полном облачении на диван.

— Какое место? — спросила я.

— Небольшой эпизод в середине.

Я писала этот роман, думая о Сэйдзи. Порою становилось так грустно, что я не могла придумать и строчки. Я надеялась, что, если дописать книгу, смятению в моей душе наступит конец. Но долгожданное освобождение так и не пришло. Я вспомнила эпизод, в котором героиня получает по факсу любовное послание. Она случайно берёт его мокрыми руками и буквы расплываются. Эпизод совсем короткий, как раз примерно в середине романа. «Скорее всего, он говорит о нем», — подумала я.

— Не тот. Про расплывающиеся буквы красиво написано, — сказал Сэйдзи и пристально взглянул на меня. Я встала и, как была, в ночной сорочке села рядом с Сэйдзи на диван. Женщина последовала за мной. Точнее все, что от неё осталось. Вскоре она исчезнет полностью.

— Мы же еще когда-нибудь встретимся, правда? — приблизившись к его уху, промолвила я.

Сэйдзи улыбнулся.

— Когда-нибудь, очень нескоро, — промолвила я вновь.

Женщина исчезла. Наверное, больше не появится. Из окна комнаты гостиницы виднелся маленький кусочек водной глади. Вода ярко сверкала.

Снова подкралась печаль. Хотя утренний солнечный свет должен был начисто рассеять её. Должно быть, это просто отголоски. Улыбнувшись Сэйдзи в ответ, я закрыла глаза.

Через несколько мгновений наши губы слились. Потом медленно оторвались друг от друга. Отрываясь, кожа сразу становилась сухой. Как будто сдираешь кожицу на обветренных губах. Влажно поблескивающие секунду назад, они вмиг высохли.