Дорогая мисс Макникол!

Умоляю простить меня за тот несчастный инцидент, который произошел сегодня утром. Мне стоило большого труда утихомирить своего жеребца, но когда мне все же это удалось, я немедленно поскакал за Вами, чтобы убедиться в том, что с Вами все в порядке и Вам не нужна моя помощь. Но я Вас нигде не нашел.

Я приношу также свои глубочайшие извинения за свое прежнее возмутительное поведение, еще в детстве, когда я швырялся в Вас дикими яблоками. И вот сегодня случилась новая катастрофа в наших с Вами взаимоотношениях, а я ведь между тем твердо вознамерился просить у Вас сегодня прощения за свои прошлые прегрешения. А заодно и поблагодарить Вас за то, что Вы не поступили так, как наверняка повели бы себя все маленькие девочки в Вашем возрасте: не побежали жаловаться маме, обливаясь слезами. Что, между прочим, спасло меня от неминуемой порки.

Если я могу хоть как-то загладить свою вину в Ваших глазах, то, прошу Вас, дайте мне такой шанс. Пока наше знакомство с Вами носит весьма непредсказуемый характер, но я надеюсь, что у нас еще будет возможность начать все сначала. Как говорится, Бог любит троицу. Возможно, на третий раз у нас все получится.

Уверен, мы еще встретимся с Вами в Лондоне в течение сезона. А до той поры остаюсь Вашим смиренным слугой, полным раскаяния и желания получить прощение.

Арчи Воган.

Флора с силой отшвырнула от себя письмо, и оно пролетело по всей комнате, неловко планируя в воздухе, словно покалеченная бабочка, прежде чем опуститься на пол. А этот Арчи Воган, оказывается, большой мастак по части эпистолярного жанра, подумала она в сердцах. Умеет писать этакие округлые изящные послания, адресованные слабому полу. И все же Аурелия права, как ни трудно признавать это. Арчи внешне очень привлекателен: сильная мужественная фигура, точеные черты лица. Общее его очарование еще более усиливают две милые ямочки на щеках. А эти темные кудри, в живописном беспорядке спадающие ему на лоб. Или эти красивые карие глаза, в которых всегда теплится улыбка. Нет, что ни говори, а он очень хорош собой. Настоящий красавец, если уж говорить честно.

Вот, правда, характер у молодого человека еще тот.

– Он, видно, считает, что его все и всегда будут прощать. Но здесь он ошибается. На этот раз никакого прощения ему не будет, – пробормотала про себя Флора. Она с трудом прошлась по комнате, пытаясь распрямить свое ноющее тело. Потом подошла к клеткам с обитателями своего зверинца. Оттуда уже доносилась оживленная возня, что немедленно напомнило ей о том, что время ужина для ее питомцев уже давно миновало. Она потянулась за корзинкой, в которой обычно хранила семена и овощи для животных, и тут же застонала от отчаяния.

– Господи! Да весь ваш провиант вывалился из повозки, когда она накренилась. А я и не заметила. Вот беда!

– Флора, дорогая моя, нам нужно поговорить с тобой о том, что ты будешь делать летом.

– Да, мамочка, – Флора послушно вытянулась по стойке «смирно», стоя перед матерью в ее будуаре. Роза сидела возле трельяжа на туалетном столике, застегивая жемчужные сережки, которые она надела к ужину.

– Пожалуйста, присядь.

Флора неловко пристроилась на самом краешке пуфика, обитого голубым дамастом, и замерла в ожидании того, что ей скажет мать. Лицо у Розы было еще гладким и красивым, словно у молоденькой девочки, только-только начинающей выезжать в свет. Но Флора все же разглядела горестные складки в уголках ее губ и легкую морщинку, которая залегла между бровей.

– Как тебе, должно быть, известно, на следующей неделе мы с Аурелией уезжаем в Лондон. А папа вместе со своими кузенами отправляется на сезон охоты в высокогорьях Шотландии. Вся загвоздка в том, что делать с тобой. – Роза замолчала и уставилась на отражение дочери в зеркале. – Я знаю, ты не любишь Лондон и вовсе не горишь желанием сопровождать нас туда.

Но ты, мамочка, меня об этом и не попросила, подумала про себя Флора.

– Самое неприятное, что присутствие женщин на охоте тоже не поощряется. Мужчины-охотники относятся к появлению дам в своей компании безо всякого энтузиазма. А потому я уже переговорила с прислугой. Мы с твоим отцом полагаем, что самый лучший вариант для тебя – это остаться здесь, дома. Как ты сама думаешь?

Самые противоречивые мысли вихрем пронеслись в голове Флоры. Конечно, она была оскорблена. И обижена тоже. Но она прекрасно понимала, какой именно ответ желает услышать от нее сейчас мать.

– Да, мамочка, я с радостью останусь в Эствейт-Холл. В конце концов, а кто же присмотрит за моим зверинцем, если меня не будет? Я буду волноваться за животных.

– Все верно, милая.

Флора заметила, как на лице матери отразилось явное облегчение.

– Хотя, конечно, я буду сильно скучать и по тебе, и по Аурелии, и по папе.

– А мы будем скучать по тебе, дорогая. Ну, раз все решено, я немедленно доложу о нашем разговоре твоему отцу.

– Да, мамочка. Оставляю тебя наедине с собой готовиться к ужину.

– Спасибо, родная.

Флора поднялась с пуфика и направилась к дверям. Уже взялась за дверную ручку, чтобы открыть дверь, но в эту минуту заметила, что мать отвернулась от трельяжа и уставилась на нее несколько странным взглядом.

– Флора.

– Да, мамочка.

– Я тебя очень люблю. И мне искренне жаль…

– Жаль? Чего?

– Я…

Флора видела, с каким трудом мать все же взяла себя в руки.

– Ничего, дорогая моя, – прошептала Роза в ответ. – Ничего…

* * *

– Ты вся буквально светишься от счастья. Выглядишь просто потрясающе, – обронила Флора неделю спустя, стоя вместе с Аурелией на крыльце, чтобы проводить их с матерью в Лондон.

– Спасибо! – Аурелия скорчила недовольную гримасу. – Хотя, признаюсь тебе честно, это дорожное платье из бархата такое неудобное и тяжелое. И корсет слишком тугой. Даже вздохнуть не могу как следует. Вот приеду в Лондон и тут же сниму его!

– Но тебе это платье очень идет. Ты в нем просто красавица. Уверена, в Лондоне ты непременно станешь дебютанткой номер один предстоящего сезона. – Флора обняла сестру за плечи и притянула к себе. – Ты уж постарайся, пожалуйста. Сделай так, чтобы я могла гордиться тобой. Договорились?

– Аурелия, нам пора! – На ступеньках крыльца появилась Роза. Она расцеловала Флору в обе щеки. – Береги себя, дорогая моя. И, пожалуйста, не гоняй очертя, на своем пони по окрестностям, пользуясь нашим отсутствием. Будь осторожна.

– Постараюсь, мамочка.

– До свидания, дорогая Флора. – Аурелия обняла сестру в последний раз, а когда они с матерью садились в их старую карету, то еще и послала Флоре прощальный воздушный поцелуй.

Ни на что не годная развалюха под названием «карета» должна будет довезти мать и сестру до станции Уиндермир. Оттуда они поедут поездом до Оксенхолма, где у них будет пересадка и они наконец-то сядут на поезд, который повезет их прямиком в Лондон.