– Господи помилуй, да вы просто кремень, а не человек! – несколько натянуто ухмыльнулся Арчи, а Флора, придвигая к нему тарелку с бутербродами, подумала, что она с еще большим удовольствием швырнула бы ее сейчас на пол. – Ай! – неожиданно громко воскликнул он, замахнувшись на маленький пушистый комочек, который уже успел укусить его за лодыжку. – Судя по всему, вашему зверю я тоже не приглянулся.

Флора с трудом удержалась от улыбки, быстро подхватила котенка под мышку и направилась вместе с ним к плите, чтобы налить чая.

– Мисс Макникол, неужели у нас с вами нет никакого шанса выстроить наши взаимоотношения? С учетом того, что первый инцидент с дикими яблоками случился еще в те годы, когда я был шестилетним сопляком. Что же до второго, то это просто несчастный случай, печальное стечение обстоятельств, и ничего более.

– Лорд Воган! – воскликнула Флора с хрипотцой в голосе. – Не имею ни малейшего представления о том, почему вы оказались здесь и почему так настойчиво хотите узнать, что именно я думаю о вас и прочее. Скажу лишь одно. По словам моей сестры, половина девушек Лондона были бы на седьмом небе от счастья, окажи вы им свои знаки внимания. Или вас задевает то, что нашлась на белом свете одна-единственная девушка, которая не поддалась вашим чарам? Тогда вынуждена повторить еще раз, как это ни печально, но дела обстоят именно так. И тут уж ничего не поделаешь. Ну что? Несем поднос на террасу?

– Позвольте мне. А вы пока разберитесь с этим созданием. – Арчи показал на Пантеру. – Не котенок, а просто свирепый тигр какой-то. За ним нужен глаз да глаз, как я погляжу. Ведь он в любой момент может снова наброситься на меня. Вот уж, воистину, вы выбрали себе любимца как в той пословице: два сапога пара. Эта зверюга вам идеально подходит.

Арчи подхватил поднос и направился к дверям.

На террасе было солнечно и светло, но общая атмосфера была гнетущей. Над столом повисло тяжелое свинцовое молчание. Флора разлила чай, и Арчи с аппетитом набросился на бутерброды с необрезанной коркой на хлебе. Девушка понимала, что ведет себя непозволительно грубо. Если бы при сем присутствовала ее мать, то можно лишь догадываться, в каких суровых выражениях выказала бы Роза свое крайнее неудовольствие поведением дочери. Но при всем желании Флора не могла заставить себя даже начать вести за столом некое вежливое подобие беседы. Судя по всему, Арчи тоже не был настроен на дальнейшие разговоры.

– Прошу простить меня, – наконец выдавила она из себя, – но мне нужно пойти собрать с земли свои рисунки, пока они не отсырели. – Она поднялась из-за стола, махнув рукой в сторону лужайки.

– Конечно-конечно. – Арчи понимающе кивнул головой. – Но только одна убедительная просьба. Пожалуйста, этого тигра забирайте вместе с собой.

Когда она снова вернулась на террасу, Арчи уже поднялся из-за стола.

– Спасибо за гостеприимство, мисс Макникол. Мне только очень обидно из-за того, что у вас, по-видимому, сложилось превратное мнение о моей персоне. И я едва ли смогу переубедить вас в обратном. В любом случае до скорой встречи, мисс Макникол.

– Уверена, что никаких превратных мнений о вас у меня нет. Более того, скажу, что моя сестра будет счастлива увидеть вас, если вы вдруг снова окажетесь в наших краях.

Флора положила папку с рисунками на стол. Арчи проследил глазами за движениями ее рук.

– Можно взглянуть?

– О, там не на что смотреть. Обычные наброски с натуры. Я…

Но Арчи уже открыл папку и стал бегло просматривать рисунки, выполненные древесным углем.

– Мисс Макникол, вы явно принижаете свой талант. Некоторые рисунки просто изумительны. Вот этот сапсан, к примеру… Да и своего тигра вы запечатлели отменно…

– Котенка зовут Пантера.

– Великолепный рисунок. Просто превосходный, – повторил Арчи, разглядывая изображения Пантеры. – У вас острый глаз, и вы схватываете буквально на лету все движения животного. И, по-моему, очень тонко чувствуете природу.

– Да я рисую просто для собственного удовольствия и ничего более.

– Но именно так и поступают все большие художники. Разве нет? Страсть – это то, что внутри художника. А уж какую технику, какой материал или художественную среду избрать для того, чтобы выразить обуревающие тебя чувства, тут уж каждый мастер решает для себя сам, не так ли?

– Все так, – неохотно согласилась с ним Флора.

– Во время своего путешествия по Европе я увидел огромное множество самых невероятных по своей красоте произведений искусства. Однако приходится с грустью констатировать, что многие творцы этих шедевров большую часть своей жизни прожили в бедности, служа верой и правдой своим музам и ничего не получая взамен. У меня вообще сложилось такое впечатление, что мало кто из истинных художников не страдал в течение своей жизни, не сталкивался с трудностями, так или иначе. – Арчи оторвался от созерцания рисунков и взглянул на Флору. – Вам тоже знакомы страдания, мисс Макникол?

– Что за ерунда! – возмутилась в ответ Флора. – Если я люблю рисовать, то это вовсе не значит, что моя жизнь полна проблем или я страдаю каким-то умственным или душевным расстройством.

– Отлично! Я бы очень не хотел, чтобы вы страдали, мисс Макникол. Или влачили свои дни в одиночестве. Неужели вам не тоскливо жить одной в этом старом огромном мавзолее? – продолжал наседать на нее Арчи.

– Ну, во-первых, я в доме не одна. Со мной живет прислуга. И потом, у меня еще есть целый зверинец. Его обитатели составляют мне отличную компанию.

– А… да… Ваша сестра упоминала в разговоре со мной об этой вашей довольно оригинальной коллекции представителей дикой природы, когда мы встречались с ней в Лондоне. Говорила, что одно время у вас даже обитала змея.

– Не змея, а самый безвредный уж. Да, было такое, – призналась Флора. Она уже стала терять терпение под градом вопросов, которыми Арчи осыпал ее, как когда-то в детстве забрасывал дикими яблоками. – Но мне не разрешили держать его дома.

– Пожалуй, я бы тоже ни за что не согласился жить со змеей под одной крышей, хотя и люблю природу. Вы очень необычная девушка, мисс Макникол. Не скрою, вы меня сильно привлекаете.

– Рада, что некоторые мои странности кажутся вам забавными.

– Восхищаюсь вами, мисс Макникол. Честное слово! – промолвил Арчи после короткой паузы. – Вы даже самый невинный комплимент можете тут же обернуть в порицание и в два счета сделать белое черным. Уж и не знаю, право, чем еще я могу заслужить ваше прощение. Кажется, я перепробовал все, что только мог. Гнал сюда как ненормальный, проехал полстраны на автомобиле. А ведь мог легко сесть в поезд, и «Шотландский экспресс» доставил бы меня прямиком в Эдинбург, а потом обратно в Лондон. Ну, вот, кажется, я все сказал. – Флора почувствовала в его голосе откровенную досаду.

Это признание, видимо, далось самому Арчи нелегко, потому что он вдруг снова плюхнулся на стул, словно обессилев от взрыва собственных эмоций.