двадцать. Когда он говорил, его глаза окаймляла паутинка морщинок, а кожа на руках огрубела и пестрела шрамами.

– Строители мостов у нас действительно не в большом почете, – согласился он, – пусть они того и достойны. Оказывается, возвести мост, способный выдержать паводок, куда сложнее, чем я предполагал.

– Так кто же ты, если не строитель мостов?

На мгновение Мурха замялся:

– Я сражаюсь за отца.

Опустив голову, я искоса взглянула на его плащ. Мужчины, занимающиеся исключительно ратным делом, либо принадлежат к королевской семье, либо настолько хорошо владеют клинком, что король платит им из своей казны. Сначала я отнесла Мурху к последним. Одет он был опрятно, но я не видела золотых украшений, которые так любили королевские семьи. Но к своему вящему удивлению, потом я заметила, что в его плащ вшиты шесть разноцветных нитей.

– Ты действительно принц или стащил у кого-то плащ?

– Ты обвиняешь меня в воровстве? – нахмурился Мурха.

– На принца ты не очень-то похож.

– И часто ты встречаешь принцев, чтобы знать, как они выглядят?

– Нет, но я знаю закон фениев[7]. Он дозволяет носить шестицветные плащи лишь сыновьям королей. Да, я редко встречаю принцев. Обычно они не говорят с такими, как я, а безвылазно сидят у очагов в своих дунах, и на них висит такая уйма золотых ожерелий да серебряных браслетов, что они не могут подняться с места.

Мурха сдержанно рассмеялся:

– Мой клан родом из бедного манстерского королевства. Даже если бы мне в юности и захотелось носить украшения, у нас их попросту не было.

Любопытно. Раз он не мог позволить себе шелка и золото, то наверняка был сыном одного из мелких манстерских корольков. Его улыбка выглядела искренней, но я знала о таких, как он, по рассказам Томаса. Этот Мурха – волк, который пытается подманить меня напускной скромностью. К счастью, мне хватило ума не купиться на овечью шкуру.

– И что, тебе правда нравится разговаривать с подданными? – спросила я. – С нищими и обездоленными?

– Всегда.

– А нести ответственность за их гибель?

Он поднял на меня взгляд, и его черты омрачила тень. Я указала на реку.

– Там, где ты хочешь возвести мост, не проходит ни дорога из Дублина, ни дорога из Уотерфорда. Значит, ты строишь его не для торговли, что бы ты там ни рассказывал Лонону. Тебе нужен мост, чтобы твоя армия могла нападать на Коннахт и грабить их земли.

Он смотрел на меня, утратив дар речи.

– Чтобы торговля процветала, товары должны попадать во все уголки королевства, а не только в прибрежные поселения.

– Мурха, я лекарь. Я часто вижу, как войска Манстера идут на север, и я вижу, чем это заканчивается. Этот мост погубит семью Лонона. Если манстерские воины смогут пройти по нему на север, то и войско Коннахта сможет попасть на юг. Ро Лонона – первое, что встретится на их пути.

Он наклонил голову набок:

– Кто дал тебе право так говорить с…

– Право? – Я повысила голос. – Воздух, которым мы дышим, и земля, по которой мы ходим, – вот мое право. Я рождена в этой стране – так же, как и ты.

– Ты ничего не знаешь о замыслах моего отца.

– Мне и не нужно ничего знать. Короли и принцы – ни дать ни взять дерущиеся на палках мальчишки, жаждущие завладеть одним и тем же клочком земли. А расплачиваются за их честолюбие бедняки.

Мурха опустил плошку на стол и поджал губы:

– Я только что спасла жизнь младенца и не хочу, чтобы это было впустую. Построй свой мост где-нибудь подальше отсюда.

Мурха открыл рот, явно собираясь ответить, но в этот момент из дома вышел Лонон. Я встала и пожелала обоим спокойной ночи, глядя при этом исключительно на хозяина ро, а затем направилась в сарай, где по-прежнему беспробудным сном спал Броккан. Больше я Мурху не видела. Некоторое время спустя я услышала, как он прощается с Лононом, а затем раздался тяжелый стук копыт.

Радуясь, что он убрался восвояси, я приготовилась ко сну и поплотнее укутала Броккана в платок: мне показалось, что у него замерзли плечи.

– Фоула.

Я обернулась на тихий зов и увидела Муирин, вошедшую в сарай с одеялом в руках.

– Возьми. Сегодня холодная ночь.

– Спасибо.

Я приняла одеяло. Муирин потерла плечи и выдохнула.

– Ну и день выдался. Сначала родился внук, а потом к нам заглянул Мурха. – Она хитро ухмыльнулась. – Как он тебе?

– Он показался… обходительным.

– Это так. Сколько бы короля Бриана и его семью ни обзывали выскочками, а свой народ они уважают.

Я замерла:

– Мурха – родственник короля Бриана Бору?

– О да, – сказала она, широко раскрыв глаза. – Ты разве не знала? Он – сын Бриана. Во всем Манстере лучше Мурхи знают только его отца.

– Я решила, что он отпрыск одного из мелких вождей.

Муирин рассмеялась:

– Прости меня. Стоило представить его, как положено, но его визит застал меня врасплох. Впрочем, неважно. Ты вела себя достойно. Только представь: однажды ты расскажешь родным, как разговаривала с будущим королем Манстера!

Ночную тишину прорезал приглушенный вскрик, и Муирин шагнула к двери.

– Пойду помогу Сайв. Она никак не может накормить младенца. Доброй ночи, – добавила она с усталым вздохом.

– Вот, возьмите. – Я достала из сумки горшочек. – Это мазь из капустных листьев. Если намазать ею груди, ребенку станет проще пить молоко.

Муирин крепко обхватила горшочек обеими руками и посмотрела на темно-зеленую мазь, лежавшую внутри.

– Спасибо, Фоула. Ты настоящее чудо.

Как только она вышла, я свернулась калачиком. Значит, Мурха – сын Бриана Бору? Я встретила человека, к которому Томас просил меня втереться в доверие, и обвинила его в убийстве подданных. Зачем я заговорила с ним так резко? Как я вообще осмелилась сказать подобные слова любому мужчине, когда я в ответе за жизнь Броккана? Я совершила большую ошибку. Томас рассказывал, что король Бриан и его старший сын убили Имара из Лимерика и его сыновей в церкви, где те попросили убежища. С таким человеком лучше не спорить никому, а тем более мне. Издав раздраженный стон, я боднула головой деревянный брус.

– Тетя Фоула?

Броккан глядел на меня заспанными, полуприкрытыми глазами.

– Да, родной. Прости за шум. Попробуй заснуть.

Я забралась под одеяло, обняла племянника и подождала, пока его дыхание стало ровным и спокойным. В ясном ночном небе сияли бриллианты звезд. Я гадала, как дела у Роунат и не смотрит ли она на небо в этот поздний час.

– Хороших снов, сестренка, – прошептала я. – Вот бы ты сейчас