–Какое там! Мы как раз набирали разгон, когда джип въехал на взлетную полосу.

–Одновременно с нами?

–Разминулись на считаные секунды.– Войтенков достал из кармана бумажную салфетку и промокнул лоб.– Задержись мы еще…

–Ясно,– оборвал я Валеру.

На что он намекает, было понятно и так. Моя служба безопасности за один день умудрилась напортачить по всем фронтам. Без косяков прошла только эвакуация. Да и та – чудом.

Пока Валера мысленно цеплял себе на грудь звезду героя, я вернулся к главному вопросу:

–Сергей узнал, каким рейсом вылетела Варя?

–Да. Он подтвердил слова вашей бывшей. Няня действительно вылетела на пятнадцать минут раньше. Рейс прямой. Деньги списаны с карточки Натальи Николаевны.

Словно чувствовал, что на слово я уже не поверю, Войтенков включил планшет и загрузил на него последнее письмо Белова.

–Вот электронный билет Варвары Николаевны и распечатка со счета Натальи Николаевны.– Он раскрыл прикрепленные документы на весь экран.

–Судя по дате, моя бывшая не сомневалась в сестре.

Странно, но я не разочаровался. Скорее это была злость. Однако не на Варю. А за Варю.

–Купила еще вчера. Себе на острова. А ей обратно,– подтвердил мою мысль Валера.

–Когда вернемся, нужно будет заняться Натальей вплотную.

Дико хотелось открыть дверь и выкинуть из салона одну пассажирку.

–Можно привлечь ее за шпионаж. Возбудить уголовное дело будет не так просто. Вот если Варвара Николаевна даст показания…

–Забудь. Ей в таком случае грозит соучастие,– пришлось мне остановить деятельного охранника.

–Тогда что?

Мы с Валерой уставились на Наталью. Будто случайная попутчица, она ни на кого не обращала внимания. Загадочно улыбалась самой себе. И совершенно не реагировала на редкие стоны детей и их тревожный сон.

Мамаша… еще более чужая моим малышам, чем их фиктивная бабка.

–Я больше не отдам Дашу и Кондрата их матери.

Никогда бы не подумал, что скажу такое. Раньше, наоборот, радовался своей свободе. Не задумываясь, как на самом деле живется детям, ежемесячно перечислял бывшей жене кругленькие суммы. Напоминал секретарше купить подарки на праздники. И, сцепив зубы, переживал редкие семейные встречи, больше напоминавшие Армагеддон, чем свидания с близкими.

До этого месяца и не представляя, как много теряю. А сейчас придушить хотелось. И Наталью. И себя. И одну шуструю русалку, которая уплыла от нас, не дав опомниться.

–Она через суд может затребовать единоличное опекунство.– Войтенков на секунду задумался.– Или выставит вам счет.

–Думаю, вначале будет первое. Стабильный источник дохода лучше одноразовой выплаты.

Даже говорить о своих детях в подобной форме было противно. Как о товаре, о вещах. Однако я и на миг не хотел представлять, что Даша и Кондрат вернутся к Наталье.

–Я так понимаю, вы не хотите ни ее опекунства, ни счета?– Глаза Войтенкова зажглись.

Кажется, моя бывшая жена научилась наживать не только поклонников, но и лютых врагов.

–Даю вам с Беловым полный карт-бланш. Делайте что нужно. Если Наталья захочет остаться в жизни детей, я не против их встреч. Одно условие – это должно быть не ради денег.

–А Варвара Николаевна?..– осторожно уточнил Валера.

–С ее головы не должен упасть ни один волос.– Закрыв глаза, я откинулся на спинку сиденья. И наконец, впервые за полет расслабился.– Это моя проблема.

–Но хотя бы слежку…

–Некоторые вещи я предпочитаю делать сам. А слежку…– Приоткрыв один глаз, я посмотрел на детей.– Есть у меня специалисты, способные обеспечить и слежку, и тотальный контроль, и еще много всяких неожиданных приятностей.

Варя

Я чувствовала себя так, словно меня перемололи и выбросили на помойку.

Внешне это было лучше какой-нибудь болезни вроде гриппа. Внутри… там будто ничего не осталось. Пустота, как в дешевой керамической статуэтке.

С этой пустотой не получилось смириться ни за долгий перелет, ни в питерских пробках, ни возле родного дома.

Боясь войти в свой подъезд, я минут двадцать сидела на лавочке. Вспоминала, как совсем недавно уезжала в аэропорт. Как, смущаясь, прятала от мамы пакет с подарком Генриховны. Как клялась каждый день высылать фотографии внуков.

Это были картинки из какой-то другой жизни.

Лишь когда соседи стали тревожно оглядываться, я заставила себя встать и идти.

К сожалению, возле двери квартиры остатки силы воли вычихались. Ключи выпали из рук. Присев, чтобы поднять их, я так и осталась сидеть на полу. Возможно, и на ночевку бы там устроилась. Но мама сама открыла дверь.

–Явилась?!– Она высунулась в коридор и посмотрела по сторонам. Затем кивнула в сторону прихожей.– Давай заходи, пока соседи не увидели.

–А это так страшно… что они увидят?– Не знаю, что на меня нашло.

–Ты мне здесь еще спорить начни!– Мама сложила руки на груди. И снова кивком приказала войти.

–Нет. Спорить точно не хочу.– Я кое-как поднялась и, опустив голову, переступила через порог.

Как можно было догадаться, дальше лучше не стало. Закрыв за мной дверь, мама ушла на кухню. И не возвращалась оттуда, пока я не приняла душ и не переоделась.

Все это время в доме стояла тишина. Молчал даже телевизор, который обычно работал в режиме двадцать четыре на семь. Вероятно, если бы так продлилось до самого вечера, я была бы счастлива. Но у везения оказался слишком короткий срок годности.

Уже после душа мама вошла в мою комнату и с самым серьезным видом села на стул возле письменного стола.

–Если ты пришла, чтобы обвинить меня в чем-то, то не нужно. Пожалуйста,– начала я.

–Да нет…– Мама тяжело вздохнула.– Мне не в чем тебя винить. Что уж теперь?

–Спасибо.– Я постаралась не заметить этого ее «теперь». Не винит, и слава богу.

–Одного не могу понять. Где я так ошиблась?– после долгой паузы вдруг продолжила мама.

–Ты ни в чем не ошибалась.

–Нет, дочка. Я была уверена, что вырастила умную, добрую, порядочную девушку. А на самом деле…

Она отвернулась в сторону окна, но я увидела, как по маминым щекам покатились слезы.

–Не ожидала я такого. В голове не укладывается, что ты оказалась бессовестной и алчной.

Слезы побежали еще быстрее.

–Не говори так, пожалуйста. Я никого не обманывала. И не делала ничего плохого.

После лживых слов Натальи и нашего с мамой разговора по телефону думала, уже ничего не сможет причинить мне боль, однако ошиблась.