Нагнувшись, прижимаю голову девушки к своей шее. Аро начинает плакать еще сильнее, однако обхватывает руками мою талию, и я крепче ее обнимаю.

Мы остаемся в таком положении всего минуту, прежде чем Аро успокаивается. Создается впечатление, что эти слезы давно назревали.

Шмыгнув носом, она отстраняется и вытирает лицо.

— Эти окна недостаточно большие. — Аро запрокидывает голову назад. — Здесь нужна застекленная крыша.

— Почему?

— Мне нравится смотреть на небо. Когда больно.

Звезды. Астрономия.

Мои губы расползаются в широкой улыбке. В голову приходит идея. Я встаю и протягиваю ей ладонь.

— Идем.

— Куда? — Аро берет меня за руку. Подняв ее на ноги, тяну за собой.

— Ради этого стоит рискнуть.

* * *

— Что это за место? — интересуется девушка.

Я на ощупь пробираюсь к аппаратной и включаю систему. Из динамиков доносится громкий атмосферный звук, после чего раздается звон, и я убавляю громкость, загружая программу экранов.

— Хоук?

— Оставайся там, — кричу ей.

Аро стоит в центре темного прохода, а я вижу, как цвет куполообразного потолка меняется с черного на оттенки фиолетового и синего. Начинает играть фоновая музыка.

Экран загорается, отбрасывая отблески на Аро. Глянув вниз, замечаю, что ее глаза восторженно сияют, рот удивленно открывается.

Выйдя из кабинки, спускаюсь вниз, веду ее к креслам. Мы садимся, только я сомневаюсь, что она замечает мое присутствие. Девушка смотрит на искусственное ночное небо с сияющими звездами, которые можно увидеть лишь где-нибудь в глуши. Изображение вращается по кругу, но кажется, что это мы движемся. Ее рот слегка приоткрыт. Похоже, Аро даже не моргает.

— Ты когда-нибудь была в планетарии?

Она отрицательно качает головой. Я улыбаюсь. Девушка выглядит так, словно в эту секунду для нее все изменилось. Словно она, умирая от голода, попала на пир.

— Смотри. — Приподнявшись с сиденья, Аро указывает вверх. — Это Сириус. Самая яркая звезда.

— Точно, «Собачья звезда».

Аро крутится на месте, стараясь обозреть весь купол.

— Да, потому что она является частью Большого Пса. Мы можем наблюдать ее только перед рассветом, но если достаточно удалиться от светового загрязнения, можно хорошо разглядеть Млечный Путь.

Встав, Аро смотрит на экраны позади себя, ей терпения не хватает дождаться, когда они повернутся к нам.

Я тихо смеюсь.

— И Бетельгейзе. — Она указывает на звезду. — Орион будет виден у нас над головами через несколько месяцев. — Затем девушка переключается на другую точку. — А там Марс. Его часто видно. Можешь представить, каково там?

— Холодно.

Аро садится обратно и говорит:

— Тихо. Горы камней, дюны, ветры, бури и лед… — Она не сводит глаз с неба. — Ничего из этого мы не можем потрогать, только увидеть.

От ее улыбки у меня в груди все сжимается. Сейчас Аро выглядит просто потрясающе. Умиротворенно. Внезапно во мне просыпается желание установить в убежище стеклянный потолок.

— Там так много звезд, — шепчет девушка. — Так много солнц. И у многих из них есть собственные солнечные системы наподобие нашей.

Отвожу взгляд от нее, сползаю по спинке кресла и кладу голову на подголовник.

— Что тебе больше всего нравится в астрономии?

Она продолжает оборачиваться. Мы расслабляемся, смотря вверх, покидаем Землю и влетаем в межзвездное облако.

— Мне нравится теория. Черные дыры, червоточины и всякие безумные вещи, которые, как боятся физики, мы не поймем.

— Почему тебе это так нравится?

— Астрономия или теоретическая физика?

— И то, и то, наверное.

Аро пожимает плечами.

— Возможности. Перспективы. — Она тоже садится, запрокидывает голову назад и улыбается. — Когда понимаешь, насколько ты в действительности незначителен — это немного успокаивает.

Я наблюдаю за ней.

— Я вижу звезду, однако звезда никогда не увидит меня. Она продолжит свое существование даже после моей смерти. Даже после смены миллионов поколений таких, как я. — Сделав секундную паузу, девушка шепчет: — Жизнь продолжится, независимо от того, плачу я по счетам или нет.

Больно смотреть на нее, потому что Аро права, и мне это ненавистно. Жизнь продолжится.

Поэтому мы должны жить. Так ярко, как только сможем, так долго, как получится, и мы должны чувствовать. Ведь рано или поздно нас все равно что-нибудь да погубит.

Но Аро слишком занята борьбой за те же вещи, которые мне доставались легко.

И это несправедливо.

В горле образуется ком. Прокашлявшись, делаю вдох.

— Не пора ли нам?

Аро резко опускает взгляд на меня.

— Уже?

Снова смеюсь, потому что она выглядит сокрушенно.

— Перебираться на другие планеты, я имею в виду. Вместо того чтобы спасать эту?

Она отворачивается к экранам и отвечает:

— Мы могли бы осуществить и то, и другое. Хотя нам определенно придется покинуть Землю. Отсутствие альтернативных мест обитания не очень хорошо сказалось на динозаврах, знаешь ли.

Я киваю.

— Да.

Мы смотрим фильм, путешествуя сквозь пространство, время и множество галактик, в том числе нашу собственную с момента ее зарождения. И я до мозга костей чувствую, как нам повезло оказаться здесь.

— Ты важна, — тихо произношу я, по-прежнему глядя на экран. — Ученые говорят, что почти все атомы наших тел были созданы в звезде. И многие из этих атомов прошли через несколько сверхновых. — Я умолкаю, краем глаза заметив, что девушка смотрит на меня. — Ты родилась не здесь. Твое рождение произошло миллиарды лет назад, Аро. Ты — звездная пыль, — говорю, встретившись с ней взглядом. — Звездам не нужно видеть тебя. Они тебя знают.

Глава 15

Аро

Слезы, текущие по моему лицу, смешиваются с водой из душа. Я упираюсь лбом в руку, прислоненную к стене. Теплые струи льются на спину.

Что он со мной делает?

Внушает мне, что я особенная. Что я важна. Подобное мышление — болезнь, которая медленно убивает людей, обманом заставляя поверить, будто у них есть шанс. Нельзя давать надежду тому, кто не может ее себе позволить.

Однако я не могу сдержать рыдания. Мое тело сотрясается все сильнее, ведь я хочу ему верить. Хочу думать, что я не никчемная, что все возможно. Что люди, не окончившие школу, могут внезапно начать совершенно иную жизнь, только подобная ерунда — для кино.

Надежда порождает разочарование, а разочарование съедает тебя изнутри.

Я не хочу желать того, чего, скорее всего, никогда не получу. Тогда будет слишком больно. Не хочу знать о том, чего не хватает в моей жизни. Так я счастливее.

Промокнув лицо, чувствую щемящую боль в груди. Хоук назвал меня звездной пылью, ранив этими простыми словами в самую душу. Такой милый, глупый мальчик.

Выключаю душ и, укутавшись в полотенце, выхожу из-за кафельной перегородки. Вытерев ноги о