class="p1">Саша кивает, выглядя почти довольной тем, что ей дали хоть какое-то занятие. Она обнимает Ану за талию, когда София переходит на другую сторону, помогая ей ковылять по коридору, пока мы не видим комнату со светом, пробивающимся из-под двери. Когда мы открываем ее, с другой стороны оказывается большая спальня с двумя кроватями, по одной у каждой стены, таким же комодом, а также стулом и письменным столом у окна. Аника свернулась калачиком у одной из кроватей, покусывая губы, в то время как Елена лежит рядом с ней на коврике, свернувшись в самый маленький из возможных комочек.

— Я пойду разберусь с горячей водой, — быстро говорит Саша. — Девочки, мы собираемся приготовить вам ванну, хорошо? Вам станет тепло, когда мы закончим.

Я бы все отдала за горячую ванну. Черт возьми, даже пятиминутный горячий душ был бы приемлемым на данный момент. Но последнее, чего я хочу, это снова раздеваться в этом доме, даже на мгновение.

Аника прищуривается, глядя на меня, когда Саша уходит, а София опускается на одну из кроватей.

— Этот злой мужчина разрешает нам принять ванну?

— Да, — устало говорю я ей. — Вам обеим. А потом мы останемся в этой комнате, и ни ты, ни Елена ни за что не выходите, ты меня понимаешь?

Аника кивает, но я не прерываю зрительный контакт с ней.

— Я серьезно, Аника. Помнишь, как ты вышла из своей комнаты, хотя твой отец сказал тебе остаться, потому что тебе было любопытно? И из-за этого ты пострадала?

Маленькая девочка поджимает губы, как будто хочет поспорить, но в конце концов кивает.

— Да, — бормочет она. — Я помню. — Она прижимает свою маленькую ручку к животу, где, я знаю, все еще есть бинты, гарантирующие заживление раны. Раны нужно промыть так же сильно, как и все остальное тело Аники.

— На этот раз ты должна подчиниться, хорошо? — Я выдыхаю, не зная, как много сказать. — Аника, человек, который похитил нас, плохой. Он очень плохой, очень опасный человек. В первую очередь из-за него тебе причинили боль, ясно? Ты понимаешь?

Аника безмолвно кивает, ее глаза начинают быстро моргать, как будто она хочет заплакать, но отказывается.

— Мне нужно, чтобы ты оставалась здесь, пока меня не будет рядом, чтобы я могла защитить вас. Ясно?

— Хорошо. — Ее голос тише, чем я когда-либо слышала, такой же маленький и хрупкий, как у Елены, и я ненавижу это все. Я ненавижу, что Алексею удалось отнять даже искру Аники, чтобы напугать ее до такой степени, что она стала робкой.

Я собираюсь убедиться, что он заплатит за это, даже если это будет последнее, что я сделаю.

И если я буду честна сама с собой, это вполне могло бы быть.

14

КАТЕРИНА

Нам удается искупать девочек без особых хлопот. К моему удивлению, в шкафчике в ванной комнате полно горячей воды и полотенец, и София даже обнаруживает детскую комнату дальше по коридору с одеждой, которая, похоже, подойдет Елене. Все, что она может найти для Аники, это футболка оверсайз, которая выглядит так, как будто ее когда-то носила очень миниатюрная женщина. Я не могу не заметить разнообразие размеров женской одежды. Алексей сказал, что мужчина, которому принадлежало это место, был клиентом, так что я могу только догадываться, почему здесь останавливались такие разные женщины.

Виктор подарил клиенту это место. Напоминание резкое и болезненное. Легко забыть, особенно когда сталкиваешься с таким ужасом, как Алексей, что мой муж не без вины виноват. Он не такой садист-социопат, как Алексей, но и не безупречен. Он продавал женщин мужчине, которому принадлежит этот дом, дом, в котором его семья и семьи партнеров находятся в плену.

Пройдет много времени, прежде чем я забуду жгучее унижение от того, что Алексей заставил меня раздеться перед ним и моими друзьями. Я думала, что Виктор заставил меня чувствовать себя униженной в прошлом, в спальне, но теперь я знаю разницу. Ничто из того, что Алексей заставил меня сделать, не вызывало ни малейшего возбуждения. Меня просто тошнило от этого.

С Виктором все по-другому. Его доминирование, приказы и требования, все это заставляет меня чувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала, что никогда не представляла, что могу чувствовать. Сейчас, все еще содрогаясь от пережитого Алексеем, я понимаю, что, хотя унижения Виктора по отношению ко мне могут быть очень реальными, они происходят из совершенно другого места. Виктор не хочет убивать меня. Он хочет обладать мной. Владеть мной. Доминировать надо мной. Но на самом деле он не хочет причинить мне вреда, и ему не доставляет удовольствия моя настоящая боль, только приятная боль, которую он иногда причиняет мне.

Когда я выхожу из ванной с Аникой на буксире, Еленой на руках у Саши, Алексей ждет нас. Я чувствую, как у меня сводит живот, когда я вижу его жесткое выражение лица и ледяные голубые глаза. Тем не менее, я заставляю себя сохранять невозмутимое выражение лица, встречая его пристальный взгляд, как будто я гость в его доме, а не пленница, ожидающая продажи новому хозяину.

— Вы останетесь в той комнате, где мои люди оставили девочек, — холодно говорит Алексей. — Все вы. Разделите кровати, как вам нравится. Ваша дверь будет охраняться, и в коридоре, и у каждой двери по всему дому будут люди, так что не утруждайте себя мыслями о побеге. У вас это не получится, и я гарантирую, что вы пожалеете об этом. — Он делает паузу, его пристальный взгляд скользит по нам. — Если вы будете вести себя наилучшим образом, вы продолжите свободно спать в этой комнате без каких-либо ограничений.

Я чувствую, как у меня пересыхает во рту при этой мысли. Виктор, привязывающий меня к столбику кровати, это одно, но мысли о том, что кто-то связывает меня с намерением держать в плену после того, что произошло в той хижине, достаточно, чтобы меня охватила безумная паника.

Держи себя в руках. Я заставляю свои руки не дрожать, сжимая руки Аники в своих.

— Спасибо, — выдавливаю я, слова обжигают, как кислота, на моем языке. Меньше всего на свете я хочу благодарить Алексея за что-либо, но я знаю, что это поможет нам.

Я должна сделать все, что поможет нам.

Он смотрит на меня так, как будто это какой-то трюк.

— Скоро у меня выстроится очередь покупателей, — продолжает он небрежно, как будто мы обсуждаем цены на мясо в мясной лавке. — До тех пор ведите себя как хорошие девочки, и вам станет легче, — ухмыляется Алексей. — Клиентура Виктора слишком легко смылась с корабля. Но опять же, Виктор никогда не умел меняться вместе с рынками. Это новый день, и я готов встретить его.

— У Виктора был моральный компас, — выдавливаю я сквозь зубы, во мне снова поднимается гнев, острый и