Сейчас Арсений целыми днями где-то пропадал, словно совсем позабыл о старой дружбе. Ректор велел трем смышленым рабам следить за ним, да разве ж за ним уследишь! Для острастки он прописал рабам, не справившимся с поручением, порку, а сам начал думать, как бы ему с Арсением сладить.

Вот-вот вернутся контрабандисты, которые увезли в Одичалые Миры Тубмона, и надо устроить так, чтобы Шертон не девчонку свою искал, а отправился за шкатулкой. После долгих размышлений в затуманенном лекарствами сознании ректора зародился план. Очень хороший план. Должно сработать.

Титус поправлялся. Его левый глаз по-прежнему видел хуже правого, левая щека представляла собой сплошной рваный багровый рубец, зато боль ослабла, температура спала.

Маги Ордена сделали все, что могли, однако, если увечье нанесено божеством, исчезнуть оно может лишь по воле сего божества. Титус подозревал, что Нэрренират не станет его исцелять.

– Как же ты мог сесть в лужу, мальчик? – сокрушался Магистр, беспокойно расхаживая взад-вперед по своему кабинету. – Принять Нэрренират за Эрмоару До-Энселе! Заклятье заклятьем, но где были твои глаза и уши афария? Человек, искушенный в анализе, даже находясь под заклятьем, сумеет отметить и запомнить подозрительные моменты, если только наложивший заклятье не заблокировал саму его способность к анализу. Тогда в чем дело, Титус?!

Молодой афарий угрюмо смотрел в пол, вымощенный мелкой плиткой из полированного камня. Его правая щека пылала, левая неприятно ныла.

– Я же тебе рассказывал, какова Эрмоара. Ты располагал информацией, афарий! Да Эрмоара никогда бы не стала вести себя как Нэрренират! Чтоб она сквернословила, хлестала Цведониево пойло – Создатель упаси… Неужели тебе ни разу не пришло в голову, что здесь что-то не так?

– Так ведь она богатая… – пробормотал он еле слышно. – У нее столько денег… Я и думал…

– Нет, Титус, ты не думал! Ты всего лишь бездумно подчинялся поработившим твое сознание представлениям, которые были внушены тебе твоими нищими родичами в раннем детстве. Орден дал тебе образование, но ты пренебрег своими знаниями ради уродливых предрассудков. Это – твоя главная вина, это источник всей остальной твоей вины! Тебе не хочется умереть от стыда?

– Хочется… – прошептал Титус.

Наставник некоторое время молчал, отвернувшись к узкому стрельчатому окошку.

– Тот, кто не пользуется своими знаниями, – еще больший глупец, чем тот, кому знания не даны. Руководство Ордена долго решало, как с тобой поступить. Ты больше не исполнитель.

Вздрогнув, Титус еще ниже опустил голову. Изгнание?.. Что ж, он это заслужил…

– Изгнать тебя мы не можем. Да и не хочется так жестоко тебя наказывать, несмотря на твою дурость… – Наставник тяжело вздохнул. – А не можем потому, что, ежели кто-нибудь развяжет тебе язык, у Ордена будут проблемы. Эта история принесла Верхнему Городу массу неприятностей. Нэрренират разгневана, ее же два раза подряд кинули, сначала Романа До-Энселе, а потом еще и ты! С великими богами так нельзя. Эскалаторы не работают. Владельцы магазинов терпят убытки, поскольку товары в нужных количествах не поступают. Цены подскочили втрое-впятеро. Храм Правосудия лежит в руинах. Карминатоса потеряли. Ну, с ним-то ладно, императорские маги нового поймают… Пока все шишки валятся на Департамент Жертвоприношений и на Фоймусов, нас сия участь миновала, но лишь потому, что никто не ведает о нашем вкладе в это дело.

– Я готов убить себя, наставник, – угнетенно вымолвил Титус. – Вы скажите…

– Дурак, – сказал Магистр. – Не для того тебя выхаживали. Пойдешь в патрульные, будешь охранять врата в междумирье. Там у тебя не будет шанса проявить свою дурость насчет богатых и нищих! И Нэрренират тебя там не найдет, все патрульные машины снабжены кристаллами Сойон.

– Спасибо вам, наставник, – прошептал Титус.

– Постарайся поумнеть, – ворчливо посоветовал Магистр. – Пора бы уже… Ступай сейчас к старшему брату-пилоту Ивандию, отныне он будет твоим непосредственным наставником.

Низко поклонившись, Титус вышел из кабинета, спустился по винтовой лестнице, свернул в облицованную изразцами галерею. С одной стороны находились одинаковые двери келий, с другой, за арочными проемами, зеленели кроны деревьев. Он дал себе слово, что никогда больше не повторит прежних ошибок. Орден не оттолкнул его, и он сделает все, дабы искупить свою вину. Пусть он теперь не брат-исполнитель, а брат-патрульный, у него все еще есть перспективы… Вдруг его кольнула неожиданная мысль, и он остановился.

Пророчество. Все произошло в точности так, как предсказала рыночная гадалка. Он, Титус, не ведая, с кем связался и что творит, подрядился выполнить «воровскую работу» – похитить Роми из Верхнего Города, взял у Нэрренират деньги (мешочек с золотом до сих пор лежит у него под койкой), непреднамеренно обманул богиню, получил травму, но остался жив… Все сбылось, один к одному! Первая часть предсказания осуществилась. Значит, теперь надо ждать конца света?..

Аспидно-черную доску покрывали начертанные мелом ломаные линии. Это хитросплетение разноцветных зигзагов выглядело очень красиво – с точки зрения непосвященного. Лаймодию Гортониусу, полгода назад принятому на должность младшего регистратора в Статистическое подразделение Департамента Налогов и Сборов, одного взгляда хватило, чтобы понять: паршивая статистика. И вдобавок кое-что не сходится. Вон те линии в правой части доски пересекаться никак не должны, а вот эти, в центре, почему-то не хотят накладываться друг на друга… Вывод: получены ложные данные. То ли это следствие ошибки, то ли кто-то намеренно вводит Отдел контроля за товарообменом с Окрапосом в заблуждение.

Лаймо с ранних лет умел связывать воедино разрозненные мелочи и делать выводы. Обычно он тут же говорил о них вслух, просто не мог удержаться. Школьные учителя его за это хвалили, мать ругала, а случалось – и поколачивала. «Если ты умный, не ляпай все подряд, не позорь меня перед людьми! А если дурак, не думай!» – пыталась она вразумить Лаймо. Постепенно он и сам понял, что стоит держать язык за зубами, но ведь так хочется сделать как лучше!

– Принес бумажки? – оторвавшись от магического зеркала, спросила Фаида Эсмон, начальница Отдела.

Наблюдая за ней краем глаза, Лаймо определил, что руководство использует казенное оборудование не по назначению, то есть не для работы со служебной информацией, а для подбора наилучшего варианта макияжа (магические зеркала и на это годились). Правда, у него хватило ума сделать вид, будто ничего не заметил. Все-таки ему уже не пять лет, что бы там ни говорила мать… Двадцать недавно исполнилось.

– Вот, госпожа Фаида, пожалуйста. – Он положил перед ней бумаги.

– Ладно, ступай. – Начальница искривила накрашенный рот в зевке.

Лаймо направился к двери, но его остановил окрик:

– Погоди! Вытри с доски. Все там одно и то же, ничего особенного…