Гаврилова[512], русские эсэсовцы действительно имели подобный стяг: «С одной стороны эсэсовский флаг — черное полотнище, размером 1,5 × 1,5 м, с другой стороны русский национальный флаг — комбинация цветов: красный, белый и синий с восходом солнца вверху»[513]. Тот же Гаврилов рассказал и о форме и символике «дружинников»: «Все носили на правом рукаве треугольник с комбинацией цветов: красный, синий, белый. На треугольнике кроме этого написано золотыми буквами “За Русь! ”… На левой руке фашистская свастика — курица. Петлицы — черные; на них череп смерти — 2 кости и 1 стрелка, это на правой стороне; на левой стороне петлица чистая, черная. Офицеры же носят петлицы с черепом с одной и с другой стороны. На каске тоже черная свастика, на пилотке — череп»[514].

Бывший писарь штаба «Дружины» Г.С. Марков также свидетельствует: «Была выдана офицерская форма… серая. Нашивки на рукаве левом… “За Русь” и три полосы: белая, красная и голубая. Полосы миллиметров десять шириной и миллиметров тридцать длиной»[515].

Блажевич вел целенаправленную работу по вербовке в ряды своего батальона кадров из числа разведчиков и диверсантов, подготовленных в лагерях «Цеппелина». С этой целью он совершил несколько поездок под Берлин и Бреслау, где концентрировались основные цеппелиновские курсы и школы (Заксенхаузен, Освиц и Волау). Блажевич также установил тесные контакты с представителями русской эмиграции, в первую очередь с руководством Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП). В результате в составе «Дружины II» оказалось несколько членов организации, в том числе И.В. Ячменев[516], ставший в последующем командиром роты в бригаде СС «Дружина», агенты СД и Зондерштаба «Р» А. Былинский и Скрижалин[517]. При этом, конечно, надо учитывать, что отбор энтээсовцев проводился под контролем СД, а вовсе не потому, что Блажевич держал «себя весьма независимо от немцев» и сильно сочувствовал идеям «третьей силы», как утверждал член НТС Н.Н. Рутченко-Рутыч[518].

В январе 1943 г. в батальон прибыл старый знакомый Блажевича — бывший генерал-майор РККА П.В. Богданов. Как сообщается в целом ряде источников, Богданова произвели в поручики и назначили заместителем начальника штаба «Дружины II». Блажевич сделал Богданова своим помощником[519]. Видимо, таким образом он отдавал своеобразный долг, помня, как бывший советский генерал помог ему занять в «русской комендатуре» лагеря в Сувалках одну из руководящих должностей. Блажевичу также был нужен человек, близкий к нему по духу и способный его заменить во время командировок.

Интересные впечатления о «Дружине II» встречаются в письме от 12 апреля 1943 г. атамана «Общеказачьего объединения в Германской империи» генерал-лейтенанта Е.И. Балабина, чье доверенное лицо посетило с визитом часть Блажевича. Балабин отмечает: «Мой представитель в Генерал-губернаторстве, наш донской казак Моисеев пишет: “В воскресенье я специально ездил в Люблин и провел там день под бело-сине-красным флагом в Русском батальоне СС. Я представился там лейтенанту-немцу, который являлся инструктором батальона. Разговор начался с того, что Россию представляем не мы, эмигранты, а они, вчерашние большевики, а сегодня националисты. Эмигранты же разбились на множество партий и группировок, враждуют между собой, часто не знают, чего хотят, ну а мы уже совсем не можем их понять. Из-за разных взглядов белые не принимаются в отряды СС, ну а неофициально милости просим. Отрядам СС в Белоруссии и Великоруссии будет предоставлена полная власть… Подбор солдат идеальный, дисциплина, подтянутость, и вообще душа порадовалась. Офицерский состав носит армейские золотые погоны… К немецкому мундиру СС золото не так подходит, как подошло бы серебро. Командира батальона майора Блажевича не видел — он уехал в Берлин. Его начальник штаба капитан Богданов… Я познакомился со всеми офицерами, в том числе с бывшим советским генералом, а теперь он только поручик… Офицерский состав напоминает старых прапорщиков, но они большие патриоты, сумели подойти к людям, а в батальоне применяют мордобойство. Все полны веры в то, что Россия будет, и будет дружба между великими народами”»[520].

Конференция в Бреслау

В период формирования «Дружины II» руководство БСРН приняло решение о проведении конференции командного и политического состава организации. Местом съезда делегатов был выбран Бреслау, где в течение трех дней, 24–26 февраля 1943 г.[521], и должны были обсуждаться самые важные вопросы. Конференцию планировалось провести под лозунгом борьбы с большевизмом и мировым еврейством[522].

В Бреслау прибыли 20 руководителей Союза и 15 немцев, в основном сотрудников СД, задействованных в операции «Цеппелин»[523]. Среди них выделялся штурмбаннфюрер СС, доктор Рудольф Обсгер-Редер, возглавлявший в то время реферат С/Z в VI управлении РСХА[524]. Инициатором съезда коллаборационистов выступил штурмбаннфюрер СС Ганс Кляйнерт.

Тезисы утвердил Гиль-Родионов (при этом сам он к началу конференции запоздал и приехал к ее концу — в это время он вел бои с партизанами под Слуцком[525]). План мероприятий включал ознакомление со следующими вопросами: 1) Отчетом главного центра БСРН о работе и дальнейших задачах организации; 2) Докладом о формах работы и привлечении в ряды БСРН русских, привезенных немцами для работы в Германию; 3) Докладом о работе среди советских военнопленных; 4) Сообщением о переезде руководства БСРН на оккупированную территорию для борьбы с большевиками и подготовке экспедиционных корпусов для заброски в тыл Красной армии[526].

Перед делегатами выступили Шипатовский, Рубанский, Блажевич и Алелеков, поддержавшие идею создания трех корпусов: 1) для борьбы с партизанами; 2) для борьбы с частями Красной армии; 3) для заброски диверсионных групп в советский тыл[527].

После перехода «Дружины» на сторону партизан Шипатовский в своей записке на имя начальника ЦШПД П.К. Пономаренко отмечал: «В феврале месяце силами инструкторского состава лагеря в Бреслау удалось добиться согласия немецкого командования на расширение военных русских формирований, прекращения враждебно-издевательского отношения к пленным, русским рабочим в Германии и населению оккупированных областей, а также объединения всех русских под началом “Боевого союза”. Выступления были очень резкими, стенографировались. Высказывались интересные мысли о несовершенстве германского оружия для войны на востоке и об отсутствии шансов на победу этим путем. Конференция состоялась в Бреслау по нашему ходатайству через майора Клейнерта и была допущена в присутствии начальника “Цеппелина” при главном управлении СД майора Редера, а также впоследствии его заменившего майора Курек… С окончанием конференции, которая явилась как бы актом, официально узаконившим вуществование “Военного союза”, высказавшей очень резкие критические замечания по адресу политики немецкого руководства по русскому вопросу, а наряду с этим полный провал авантюры с засылкой наших людей за фронт, привело немцев к убеждению о необходимости расчленения