Даника бросила трубку, схватила ключи и плащ, бросилась к машине. Столько времени они не виделись! Даника ожила, она так соскучилась в одиночестве! Рэгги была самой близкой ее подругой.

Рэгги она увидела сразу. Торопливо обогнув проезжающую тележку, она бросилась к подруге.

– Как я рада тебя видеть, Рэгги Никольс! Привет!

– Тсс! – зашипела та. – Я путешествую инкогнито. Видишь, я в черных очках.

Она действительно была в огромных черных очках, однако же Даника сразу ее узнала.

– Ты превосходно выглядишь! – воскликнула Даника.

– Да что ты? Тот же нос картошкой, – усмехнулась Рэгги, встряхивая волосами. – Те же мышиные хвостики.

– Ты просто прелесть! – возразила Даника. – Давай, заберем твой чемодан, и вперед! Не хочу делить тебя с аэропортом!

По дороге на Бикон-хилл Рэгги рассказала, что только что вернулась из Франции с чемпионата, а впереди у нее кубок Англии. И вот несколько дней она решила провести в Бостоне – просто отдохнуть.

– Надеюсь, здесь спокойно? – спросила Рэгги. Улыбка ее была самой ослепительной, но в голосе слышалась давняя усталость.

Да, с возрастом все победы даются особенно нелегко.

– Лучшего времени и не выбрать, – заверила ее Даника. – Блейк сейчас в Вашингтоне, а я собиралась в Мэн. Позвони ты через неделю – меня бы уже не застала…

– А как дела у Блейка?

– Отлично. Он доволен назначением, полон планов, занят выше головы.

– А у тебя, наверное, чемоданное настроение?

– Вовсе нет. Ты же знаешь, я терпеть не могу Вашингтон. Я бываю там только по необходимости… Но лучше расскажи о себе, – попросила она. – Как проходит турне, что происходит в жизни?

Рэгги начала рассказывать только час спустя, когда, оставив дома вещи, они пешком отправились в центр города – поужинать в ресторане.

– Чем дальше, тем труднее, – вздохнула Рэгги, когда подруги заняли свои места за столиком. – Как и все, я не становлюсь моложе.

– Но ты в потрясающей форме, Рэгги! Опыт позволяет тебе компенсировать физическую силу…

– Несколько лет подряд я и сама себе это внушала. Но, знаешь, это больше не срабатывает. У молодых прекрасная техника, Даника. Они атлетически развиты, и у них потрясающее чувство корта… А у меня стали ужасно болеть колени и спина… Иногда я просто с ног валюсь от усталости.

Даника пристально посмотрела на подругу.

– Но в этом году ты выиграла первенство, не так ли?

– Ну да, об этом я и говорю.

– Знаешь, со стороны это совсем не заметно, – мягко возразила Даника. – Я наблюдала трансляцию по телевизору и видела перед собой сильную спортсменку в прекрасной форме… Но, конечно, нам уже не восемнадцать лет. – Даника разделывала вилкой принесенную форель. – Ты думала о том, чтобы уйти из спорта?

– Кажется, у меня нет другого выбора. Победы достаются мне не так легко, как прежде. Теперь они просто убивают меня. – Рэгги немного помолчала. – Помнишь, как мы начинали в теннисной академии у Армана? Каждый год мы участвовали в нескольких соревнованиях и мало-помалу поднимались вверх. Это так захватывало!

– Только не меня, – вздохнула Даника.

– Да, пожалуй, – согласилась Рэгги. – У тебя не было необходимости таким образом подниматься вверх по лестнице.

– Я никогда не стремилась забраться на самую вершину.

– Ну да, а я теперь как раз забралась на нее… – Рэгги сделала большой глоток вина и поставила бокал на стол. – Теперь мне куда больнее падать. Я была на самом верху, пожалуй, даже слишком долго…

– Успех не такая уж плохая штука.

– Может быть. Но когда это постоянно впрыскивается тебе в кровь, и ты уже не можешь без этого жить… – Рэгги посмотрела на Данику. – Теперь я спрашиваю себя: кто я такая, где я нахожусь. Конечно, я могла бы уже теперь уйти из спорта и некоторое время купаться в своей популярности. Но популярность быстро поблекнет. Приходят новые, перспективные теннисистки… Словом, я не знаю, куда мне податься. Вот в чем проблема.

Даника не знала, что и сказать.

– А ты говорила об этом с Моникой? – наконец спросила она.

Моника Крейтон вот уже семь лет была тренером Рэгги.

– Моника… – вздохнула Рэгги. – Она уже начинает посматривать на сторону. Конечно, она в этом не признается, но, понятно, не прочь сменить меня на какое-нибудь молодое дарование. Она же понимает, что рано или поздно я уйду. Ей тоже нужно подумать о будущем. На ее месте я бы поступила точно так.

– Неужели вы никогда не говорили с ней о том, что ты будешь делать, когда уйдешь из спорта?

– Я сама не знаю, откуда же ей знать? С шести лет я держу в руках теннисную ракетку и всегда знала, к чему я стремлюсь. Никогда никаких сомнений. Теннис был моим будущим. Но вдруг я словно погрузилась в потемки…

– Если ты откажешься от участия в турнирах, это не значит, что нужно вообще бросать теннис. Ты можешь перейти на тренерскую работу.

Рэгги шумно вздохнула.

– Я уже думала об этом. Конечно, могу. Но только играть и тренировать – это не одно и тоже. Одно дело быть на корте, а другое дело следить за происходящим с тренерской скамейки…

– Ты будешь гордиться своими учениками.

– Возможно. Но, кто знает, вдруг из меня получится никудышный тренер? Все нужно начинать заново.

– Тогда открой свою школу. Желающих заниматься теннисом сотни. А твое имя широко известно.

– Может быть. Но боюсь, мне это будет просто скучно. Всю жизнь я только и жила от турнира к турниру. Без этой вечной лихорадки я себя не мыслю… – Рэгги в отчаянии махнула рукой.

– Глядя на тебя, этого не скажешь, – заметила Даника. – Честное слово, Рэгги, всегда есть какой-то выбор…

Рэгги пристально посмотрела на подругу.

– Теперь мне кажется, что ты поступила правильно, когда решила покончить с теннисом. Я отдала бы все на свете, лишь бы оказаться на твоем месте. Взгляни на себя: у тебя муж – член президентской команды; у тебя целых три дома; ты по гроб жизни материально независима.

– Хорошо там, где нас нет, – грустно улыбнулась Даника.

– А в чем дело, подруга, – удивилась Рэгги, – с Блейком проблемы? Вы вроде бы давно притерлись? Или все дело в ребенке – ты все еще переживаешь?

Даника жестом остановила Рэгги и кивнула официантке, чтобы та принесла счет.

Они медленно шли по центру города, и Даника рассказывала Рэгги о своей жизни с Блейком.

– Он меня почти не видит, Рэг. Даже когда я рядом, он смотрит на меня, как на пустое место. Или как на мебель.