Я, Адевале и Кидд остались на острове. Я не очень представлял, что нам делать с этой бухтой. Ничего интереснее, чем нежиться на солнышке и пить, мне в голову не приходило. А потом, когда будет выпит весь ром, вернуться в Нассау. «Ой, да вы тут без меня построили оборонительные сооружения! Мне так стыдно, что я упустил возможность вам помочь». Что-то вроде этого.

А что было на уме у Кидда? Попробуй туда проникнуть! Я ни о чем не подозревал, пока в один прекрасный день не услышал от него:

– Идем. Хочу кое-что тебе показать.

Он повел меня к камням, оставленным исчезнувшей цивилизацией майя.

– Согласись, они очень странно выглядят, – сказал он.

Я не спорил. Издали это выглядело нагромождением камней, однако чем ближе мы подходили, тем быстрее исчезала мнимая хаотичность. Нам открывался некий узор из обтесанных камней, поверхность которых покрывала странная резьба.

– Это и есть те, кого называли майя? – спросил я, вглядываясь в узоры на камнях. – Или это ацтеки?

Джеймс просто смотрел на меня. Как всегда, внимательно, загадочно, словно пронизывая насквозь. Не скрою, от его взгляда мне становилось неуютно. Почему у меня всегда неизменно возникает чувство, будто он хочет мне что-то сказать или рассказать? Свои карты он всегда держал при себе, но временами мне хотелось выдернуть их из его руки и посмотреть самому.

Интуиция подсказывала, что в скором времени я получу ответы на все свои вопросы. Так оно и случилось.

– Эдвард, ты хорошо умеешь разгадывать загадки? – вдруг спросил Кидд. – Головоломки, задачки и все такое?

– Да вроде не хуже других, – осторожно ответил я. – А почему ты спрашиваешь?

– Мне кажется, у тебя есть природная склонность к этому. С некоторых пор я это в тебе чувствую. Наблюдаю, как ты работаешь, как думаешь. Как воспринимаешь устройство мира.

Кажется, разгадка странностей Кидда была близка.

– Не знаю, Джеймс, так это или нет. Ты сейчас тоже говоришь загадками, но я ничего не понимаю.

Он кивнул. Что бы он ни собирался мне рассказать, он явно не желал вывалить на меня это одним махом.

– Давай поднимемся на вершину этой штуки. Не возражаешь? Помоги мне кое-что разгадать.

Мы вскарабкались по камням и уселись на корточки. Джеймс вдруг коснулся моей ноги. Я посмотрел на его руку. Обычная рука пирата: огрубелая кожа, мелкие шрамы, оставленные морем и не только. Впрочем, ладонь была меньше моей, а кончики пальцев слегка заострялись. Я задумался, почему он положил свою руку на мою ногу? Если только… Но нет! Этого просто не может быть.

Потом он заговорил, и его голос зазвучал серьезнее, чем прежде: как святоша во время медитации.

– Сосредоточься на своих ощущениях. Смотри глубже теней и звуков, в самую суть, пока не увидишь нечто вроде мерцания.

О чем это он?! Джеймс сильнее надавил мне на ногу. Он убеждал меня сосредоточиться. И этот его странный жест, и чудная манера говорить отрицали всякое неверие с моей стороны, прогоняли мое упрямство и подавляли попытки сопротивления…

А потом – потом я это увидел. Нет, не совсем так. Я не увидел, а скорее почувствовал своими глазами.

– Мерцание, – почти шепотом произнес я.

Воздух и все вокруг меня напомнило о схожем ощущении. Это было давно, еще в Хэзертоне. Однажды ночью я сидел во дворе, погруженный в мечтания. Мой разум странствовал, не скованный рамками тела, и в какой-то момент мне показалось, будто мир стал гораздо ярче и отчетливее. Слух предельно обострился. Я вдруг увидел события будущего, чего раньше со мной не случалось. И еще одно ощущение крепко запомнилось мне с той ночи: я почувствовал внутри себя… некое обширное хранилище знаний, ждущих, когда я к ним прикоснусь. Мне лишь требовался ключ, чтобы их открыть… Схожие ощущения я испытывал и сейчас, когда Кидд надавил на мою ногу.

Мне казалось, что я нашел наконец ключ.

Я понял, почему все эти годы во мне жила уверенность, что я не такой, как все.

– Теперь понимаешь? – шепотом спросил Кидд.

– Вроде да. Такое я видел и раньше. Сияние, похожее на лунный свет, разлитый по поверхности океана. Как будто задействованы все чувства сразу, чтобы видеть звуки и слышать образы. Некое сочетание.

– Внутри каждого человека, будь то мужчина или женщина, есть способность к интуитивному восприятию, – продолжал Кидд.

Я озирался вокруг, словно человек, внезапно перенесенный в другой мир. Мое состояние было сравнимо с тем, что испытывает неожиданно прозревший слепец.

– Я почти всю жизнь живу с этим ощущением, – признался я Кидду. – Только раньше я думал, что оно касается снов или грез наяву.

– У большинства оно вообще не пробуждается, – ответил Джеймс. – Кому-то нужны годы, чтобы оно проклюнулось. И только к редким счастливчикам оно приходит само собой, как способность дышать. Знаешь, что ты сейчас почувствовал? Свет жизни. Свет тех, кто жил прежде и живет сейчас. Остаток жизненности, которая приходит и уходит. Нужно слушать интуицию и постоянно упражняться. Любые чувства, данные человеку от рождения, можно значительно развить и усилить. Если постараться.

Потом мы с Киддом расстались, условившись встретиться в Тулуме. Вот так я оказался здесь… Солнце нещадно палило. Я заговорил с туземной женщиной, что стояла возле клетки с голубями. Услышав шаги, она обернулась и, щурясь от солнца, посмотрела на меня.

– Голуби у вас вроде домашней птицы? – спросил я.

– Посланники, – на ломаном английском ответила женщина. – Так мы обмениваемся сведениями и получаем… контракты.

– Контракты? – переспросил я, и в мозгу пронеслось: «Контракты на убийство?»

Туземка сообщила, что Кидд ждет меня в храме, и я двинулся дальше. Откуда она знает? И почему меня не покидало ощущение, что они ждали моего появления? Я шел через деревню, состоявшую из приземистых лачуг, и мне казалось, будто все жители говорят исключительно обо мне. Но стоило мне взглянуть в их сторону, лица туземцев делались равнодушными. Одеты они были в яркие одежды свободного покроя и обвешаны украшениями. Некоторые были вооружены копьями и палками. Впрочем, одежда была не на всех. Кто-то довольствовался набедренной повязкой. Тела их были странным образом раскрашены, а с золотыми и серебряными браслетами соседствовали ожерелья из костей.

Может, и здесь существовали сословия, о чем говорила разница в одежде и украшениях? В Англии, увидев мужчину в добротно сшитом камзоле, с дорогой тростью в руках, ты сразу понимал: он из числа знати. Похоже, и здесь достаток и положение в обществе имели свои проявления: больше одежды и украшений, более затейливая раскраска тела.

Наверное, Нассау и впрямь был единственным по-настоящему свободным местом. А может, я лишь дурачил себя, думая так.

За деревней джунгли расступились, и я увидел высокую, даже очень высокую пирамиду. Это и был многоярусный храм, оставшийся от цивилизации майя. Посредине начиналась громадная лестница, уводившая на самый верх.