Бобров тяжело вздохнул. — Вы большой молодец! Такую операцию, да на кушетке…Жду от вас статью в ближайшее время! Как вы решились? Я о таком не читал даже ничего!

— Давайте уже плохие новости.

— Лихорадка нарастает, ткани вокруг раны воспалены… Динамика отрицательная. Сами понимаете, травма тяжелая, перевозка…

— Есть одно новое лекарство — я с благодарностью принял чашку чая — Называется стрептоцид. Показывает отличные результаты против кокковой флоры. Убивает все напрочь в ране.

— Что за стрептоцид? — заинтересовался Бобров. — Ничего не слышал.

— Это результат нашей разработки с профессором Талем. Недавно осуществили синтез препарата, проверили эффективность. Повторяю — результаты выше всяких похвал. В том числе и при лечении гнойных осложнений. Сейчас оформляем привилегию.

— Я бы и рад… — замялся Александр Алексеевич. — Но без разрешения… Тут я бессилен. Пока нет.

Ну понятно, брать на себя ответственность практически за эксперимент на людях… Сейчас этические нормы, конечно, не такие суровые, вон, какой-то деятель заразил кучу народу сифилисом и гонореей с целью выяснить, одно это заболевание, или два. Но тут могут быть совсем другие мотивы. Может, место Боброва начальству надо для кого-то своего, и они откровенно ждут малейшего промаха? Или еще какие-нибудь интриги… Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

— Но участие в плановых операциях в силе? — уточнил я.

— Да, я вам дополнительно сообщу.

— А сейчас ее посмотреть можно?

— Перевязки сейчас… Подождать придется… Кстати, не желаете ли проконсультировать пациента? Какие-то странные боли в животе, никак не определимся.

— Охотно. Руки помыть можно где-нибудь?

***

Мужчина, сорок два года. Худощавый, недельной небритости. В карте указана только фамилия с инициалами. Громов И.И. Боли в животе справа внизу, немного тошнит, однократно рвота. Температура небольшая, тридцать семь с копейками. Но пациент непростой, как мне шепнул Бобров, приняли по просьбе сверху. Потому и возятся, а понять, что с ним, не могут. Вдруг я свежим взглядом рассмотрю что-нибудь?

Александр Алексеич больного щупал долго, но как по мне — недостаточно тщательно. Симптомы раздражения брюшины проверял несколько небрежно, Ладно, я сюда не критиканствовать пришел, а коллеге помочь.

Оказалось, болит уже двое суток. Стула не было, газы отходят. Во рту суховато. Ладно, это часто бывает. Тошнит, не пьет, откуда влага возьмется? А вот с брюхом мне почти сразу понятно стало. Уж не знаю, называются ли эти сейчас симптомы по авторам, заострять на этом внимание как раз не буду. Но у нас тут такой набор — не то что студентам показывать можно, но в куче дают уверенность в диагнозе.

Закончил мучить пациента, кивнул Боброву. Пошли руки мыть.

— Что скажете? — спросил доктор.

— Аппендицит. Советовал бы произвести аппендэктомию в ближайшее время. В обозримом будущем, сами понимаете, продолжение воспаления, перитонит, и логичный финал.

— Вот балда! А я и не подумал! А ведь точно! Ох, как не вовремя… Мне сейчас и оперировать не с кем…

— Так давайте я. В моей квалификации не сомневаетесь?

— А давайте! — согласился Бобров.

— Вопросов не возникнет?

— Каких? Я — руководитель клиники, пригласил коллегу, ученого, поделиться опытом.

— Только позвольте, я отлучусь буквально на часик. Съезжу… свое привезти надо. А вы пока пациента подготовите. И… можно, я помощницу возьму с собой? Дочь покойного профессора Талля. Она интересуется медициной, думаю, ей будет любопытно.

— Женщину в операционную?

Бобров задумался. Явно не готов к таким инновациям, но и отказывать мне не хочется.

— Хорошо, только пусть на галерке сядет. В обморок не упадет?

— Не должна. На трепанации черепа инструменты подавала…

Видимо, я произнес это недостаточно уверенно, хирург посмотрел на меня в сомнениях. Надо срочно переводить разговор на другую тему.

— Обсудим план операции?

Осторожные расспросы внесли некоторую ясность. Да, хирурги уже умеют удалять аппендикс, но делать это не любят. Есть проблемы с остановкой кровотечений — нет аппаратов прижигания, а еще нет нормальных расширителей раны. Так что велик риск порвать аппендикс и разлить гной по брюшной полости со всеми вытекающими. Поэтому хирурги ждут до последнего — авось рассосется само. Иногда, кстати, так и бывает — иммунитет подавляет воспаление и больной выздоравливает, получая бонусом целый аппендикс. Который, как выяснится в будущем — совершенно не бесполезный придаток, а очень даже нужный. Отросток представляет из себя склад полезных кишечных бактерий. Такой своеобразный НЗ. Если вдруг по какой-то причине бактерии в кишечнике гибнут, то есть место откуда они могут обратно размножиться.

***

Домой примчался весь в мыле, сразу мобилизовал Кузьму ехать с запиской к Таллям за Викой, после чего сгреб и спрятал в саквояж укладку с масками. Дел на пару минут, и дожидавшийся меня извозчик везет назад, на Большую Царицынскую. И еще кое-что я взял с собой — упаковку со стрептоцидом. Штука маленькая, в карман уместилась — и совсем незаметно.

Бобров уже ждал. Не то чтобы нервно ходил из угла в угол, но, увидев меня, бумаги отложил, и встал.

— Пойдемте, операционная готова.

— Одну минутку, — я поставил на стул саквояж, достал укладку.

— Что это?

— Сейчас будем мыться, покажу.

— Не желаете до операции зайти к вашей протеже Повалишиной, посмотреть?

— Ни в коем случае. Даже возможный контакт с гнойной инфекцией… Чревато. Лучше после.

Бобров хмыкнул задумчиво, и мы пошли к нашему аппендициту.

В предоперационной надели халаты, шапочки. Я достал маску и протянул Боброву.

— Это зачем?

— Александр Алексеевич, я заметил у вас легкий насморк. Зима, понимаю. Но содержимое вашего носа может попасть в рану и вызвать бактериальное заражение. Или на инструменты. С теми же последствиями. Я предлагаю ввести обязательное ношение этого изделия в операционной. Штука копеечная, зато какой эффект сразу. Давайте попробуем. Хуже не станет.

— Ну давайте, — с легким сомнением в голосе протянул руку Бобров. — Поможете с завязочками? Непривычно как-то. Но один мучиться не буду. Много там у вас?

— На всех хватит.

— Вот пускай и надевают.

***

А в университетской клинике, оказывается, есть свои резиновые перчатки. Толстоваты немного, но терпимо. На вопрос — откуда такое богатство, внятного ответа не прозвучало, одни туманные намеки на чудеса. Но зато получил обещание на выделение и мне некоего количества.

Мы зашли в анатомический театр. Обычная лекционная аудитория амфитеатром, сотня слушателей легко разместится. Места, близкие к операционному столу, довольно плотно заняты. Разделение весьма показательное. Вот эти, на самых козырных местах, солидные и с общим для всех чуть уставшим выражением лица — скорее всего, местные врачи. Более молодые, переговаривающиеся между собой, и сидящие чуть поодаль — студенты. И… Вика. Сидит в одиночестве в первом ряду. И все, как мне показалось, то и дело на нее