Самка атаковала меня левой рукой, игнорируя кровь, хлещущую из живота. Я обернулась и отступила, уклоняясь. Когти просвистели рядом с моей щекой. Я снова увернулась. Удар, удар, удар. Никакого изящества и особой подготовки. Так дерутся коты: царапают то, что видят. Как тот змееныш на стоянке.

Я поднырнула под когти и порезала внутреннюю часть бедра особи. Это стоило мне новой вспышки боли в спине, и я откатилась назад.

Удар, удар, удар. Танцуй со мной, детка.

С каждым шагом ее мех все сильнее обагряла кровь.

Она потеряла смертоносную скорость. Ее грудь вздымалась. Она споткнулась, качнулась, и я поймала ее, насадив на меч. Погибель прошила ее грудную клетку, вышла из спины, яркая от артериальной крови.

На противоположной стороне площади четырехрукий урод оторвался от Джима, бросился к деревьям, подпрыгнул на нечеловеческую высоту и скрылся в ветвях. С рычанием оборотень последовал за ним и тоже исчез в джунглях. Бежать за ними и присоединяться к драке бесполезно: пустая трата времени. Я не могла сравниться с ними в быстроте, и вряд ли леопарду требуется моя помощь в лесной охоте.

Я сняла безвольное тело с сабли и направилась к чешуйчатой твари.

Он распростерся на траве, быстро и неглубоко глотая воздух. Дверь в здание зияла черным прямоугольником.

Я взмахнула «Погибелью», стряхивая с нее кровь, и вошла в дом.

Мне понадобилось меньше минуты, чтобы проверить три огромных мрачных комнаты. Пусто.

Я вернулась наружу и присела на корточки рядом с чешуйчатым. Рана в спине оказалась глубокой. Я разбила ему часть позвоночника, и даже при ускоренной регенерации в ближайшее время он ходить не будет.

– Неделю назад молодой перевертыш пытался отобрать у вас девушку, – сказала я. – Вы избили его, пытали и бросили около офиса оборотней, но оставили в живых. Зачем?

Надеюсь, он понимает по-английски.

Чешуйчатые губы растянулись в гримасе, которая могла быть улыбкой, если бы не змеиные клыки.

– Отправить… сообщение.

– Что за сообщение?

– Мы сильнее. Мы одержим победу над полукровками.

Ладненько.

– Кто такие полукровки? Оборотни?

– Наполовину люди, наполовину звери… Две основные расы становятся одной. Отбросы мира… Мы застанем врасплох… Мы одолеем… Мы… – Он закашлялся.

– Есть надежда на мир?

Чешуйчатый напрягся, чтобы оторвать голову от земли. Алмазные зрачки буравили меня.

– Мы… не… заключаем мир, – добавил он еле слышно. – Не… заключаем… договоры. Мы убиваем. Убивай и сжигай. Ешь мясо. Празднуй. Господствуй в лагерях полукровок…

– Значит, вам нужна территория Стаи?

«Жнец» напрягся, чтобы сказать что-то еще. Я наклонилась к нему. Он сделал последнее усилие.

– Изнасилую, – пообещал он. – Много, много раз. Пока ты не истечешь кровью…

– Польщена.

Он поднял руку и провел короткую линию на моей груди.

– Вырежу твое сердце… не буду готовить на огне… съем его сырым, когда все полукровки сдохнут.

Разговор застопорился.

– Кто вы такие?

– Воины… величайшие.

Трудно быть величайшим, когда твой позвоночник поврежден.

– Как тебя зовут? У тебя есть имя?

Он закатил глаза к небу.

– Слава… армия… кровь, как расцвет алого цветка… Скоро. Очень скоро. У нас будет камень. Мы выполним обещание, данное Султану Смерти, и уничтожим полукровок… Мы займем их место, станем сильнее, и, когда придет наше время… мы должны… научить Султана Смерти смирению.

– Кто такой этот Султан?

Глаза «Жнеца» полыхнули упрямым отказом.

Я сунула руку за пояс, достала флягу с жидкостью для розжига и спички.

– Эта жидкость любит огонь. И горит очень долго и жарко. Скажи мне, как отменить магию, которую вы наложили на оборотня, и я не вылью ее тебе на грудь и не подожгу.

– Человек… я выше… тебя.

– Но не выше боли. – Я стянула крышку с фляги.

Он оскалился и сглотнул. Не издал ни звука. Его глаза закатились. Короткие, резкие стоны вырывались из горла, будто он внезапно онемел. Он вздрогнул, вцепился в свою шею…

Он задыхался.

Я воткнула Погибель меж его клыков.

19

Двадцатью минутами позже гортанный кашель оповестил о возвращении Джима. Я ждала его у тела чешуйчатого. Он прыгнул с дерева и бросил обмякшее тело на землю. Выпученные мертвые глаза уставились на меня. Да уж, уродливый тип. Так мог выглядеть гибрид тигра и китайской храмовой собачки.

– Оборотень? – спросила я.

– Нет. Пахнет неправильно.

Ягуар взглянул на две распростертые фигуры и пнул чешуйчатого. Тот молчал, и Джим слегка фыркнул.

– Проглотил собственный язык, – объяснила я.

Джим вздохнул, чисто кошачий фатализм исказил его полузвериную личину.

– Ты что-нибудь узнала, прежде чем он сдох?

– Они сделали это с Дереком в качестве объявления войны. Согласно его словам, вы – отбросы, помесь основных рас людей и животных, и заключить мир с вами невозможно. Они ненавидят Стаю и собираются убить вас в славной бойне, заполучить камень, а потом закатить пир на весь мир из вашей плоти. Они заключили союз с каким-то Султаном Смерти. Он поможет им убить вас, после чего они надеются обмануть и его. Чуть не забыла: они меня изнасилуют много-много раз.

Было трудно закатить глаза в облике химеры. Джим приложил невероятные усилия.

– Кто такой Султан Смерти?

– Без понятия.

Роланд наверняка подойдет по всем пунктам. Я не сказала это вслух. Роланд – центр моего существования.

Сколько я себя знаю, я понимала, что должна убить его и что если когда-то он услышит о моем существовании, то пойдет на все и пожертвует всем, что у него есть, чтобы уничтожить меня. Его власть невероятна. Легенды ходили на протяжении веков, и у каждой древней цивилизации имелись записи о его правлении. Охотиться на него – сродни охоте на божество. Мне нужно накопить побольше опыта и набраться сил, прежде чем я смогу хотя бы задуматься о возможности будущего противостояния. Пока мои способности не позволяют мне даже выслеживать его. Поэтому приходилось прятаться, осознавая, что меня могут раскрыть в любую минуту.

Моя паранойя зашла так далеко, что удивительно, как я не начала искать агентов Роланда у себя под кроватью.

Любая таинственная угроза, неизвестная опасность или простое упоминание о магически могущественном существе – все автоматически наводило меня на мысли о Роланде. Да, Султан Смерти – это прозвище идеально подходит ему: ведь он принес нежить в мир. Но прозвище может относиться и к кому-то другому. То, что на нем зациклилась я, не означало, что и остальной мир – тоже.