258 Такое решение было бы идеальным, если бы человек действительно мог избавиться от бессознательного, лишить его либидо и сделать его неактивным. Но опыт показывает, что лишить бессознательное энергии можно лишь частично: оно остается постоянно активным, ибо не только содержит, но и само есть источник либидо, из которого возникают все психические элементы. Таким образом, было бы заблуждением считать, что с помощью некой магической теории или метода можно полностью изъять либидо из бессознательного и тем самым ликвидировать его. Для человека, питающего такую иллюзию, неизбежно настанет день, когда он будет вынужден повторить слова Фауста:

Никто не в состоянии по своей воле лишить бессознательное его действенной силы. В лучшем случае можно лишь обмануть себя. Как говорит Гете:

Есть только одно эффективное средство против бессознательного – настоятельная внешняя необходимость. (Те, кто знают о бессознательном больше, за внешней необходимостью увидят все тот же лик, взирающий на них изнутри.) Внутренняя необходимость может превратиться во внешнюю, и до тех пор, пока внешняя необходимость будет оставаться реальной, психические проблемы останутся на втором плане. Вот почему Мефистофель дает Фаусту, которому надоело «безумие магии», следующий совет:

Всем известно, что невозможно инсценировать «простую жизнь», а потому беспроблемное существование бедного человека, который действительно предоставлен воле судьбы, не может быть куплено такими дешевыми подражаниями. Только тот человек, которого к такой жизни побуждает необходимость его собственной природы, слепо минует проблему своей души, ибо он просто неспособен уловить ее суть. Но как только он увидит фаустовскую проблему, путь в «простую жизнь» будет для него навсегда закрыт. Разумеется, ничто не мешает ему переехать в маленький деревенский дом, копать огород и питаться сырой репой. Но его душа смеется над этим обманом. Лишь то, чем кто-то действительно является, несет в себе целительную силу.

259 Регрессивное восстановление персоны возможно только для человека, который обязан критическому провалу своей жизни собственной инфляции (раздутости). С уменьшением личности он возвращается к мере, которую он может заполнить. Во всех других случаях смирение и самоприуменьшение есть уклонение, которое может поддерживаться длительный срок только ценой невротической болезненности. С сознательной точки зрения такого человека, его состояние совсем не похоже на уклонение, но кажется обусловленным невозможностью справиться с проблемой. Обычно он одинок, и мало что может помочь ему в нашей современной культуре. Даже психология может предложить лишь сугубо редуктивные интерпретации, ибо неизбежно подчеркивает архаичный и инфантильный характер этих переходных состояний и делает их неприемлемыми. Тот факт, что медицинская теория зачастую используется для того, чтобы врач мог более или менее элегантно вытащить свою собственную голову из аркана, не приходит ему на ум. Именно поэтому редуктивные теории отлично согласуются с сущностью невроза – они очень удобны доктору.

б. Идентификация с коллективной психикой

260 Второй путь ведет к отождествлению с коллективной психикой. Это равносильно принятию инфляции, но теперь уже превращенной в систему. Иными словами, человек становится счастливым обладателем единственной великой истины, которая только и ждала, когда ее откроют, обладателем эсхатологического знания, которое несет исцеление народам. Эта установка не обязательно мегаломания в непосредственной своей форме, но более распространенная и более мягкая форма профетического (пророческого) вдохновения и жажды мученичества. Для людей со слабой психикой, которые часто обладают непомерно развитым честолюбием, тщеславием и неуместной наивностью, опасность поддаться этому искушению слишком велика. Доступ к коллективной психике означает для индивида обновление жизни независимо от того, приятно это обновление или нет. Все хотели бы ухватиться за это обновление: один – потому что оно обещает богатый урожай знаний, другой – потому что он нашел ключ к преображению всей своей жизни. Таким образом, все те, кто не желают лишать себя величайших сокровищ, скрытых в коллективной психике, будут стремиться всеми доступными способами сохранить свою новообретенную связь с первичным источником жизни[135]. Идентификация кажется наилучшим способом достижения этой цели, ибо растворение персоны в коллективной психике побуждает человека погрузиться в этот «океан божественности» и забыться в его объятиях. Эта доля мистицизма присуща всем развитым людям в виде «тоски по матери», ностальгии по источнику, из которого мы произошли.