285 Универсальная проблема зла и греха – еще один аспект наших безличных отношений к миру. Данная проблема продуцирует коллективные компенсации больше, чем любая другая. Одному из моих пациентов – юноше шестнадцати лет – в качестве начального симптома тяжелого компульсивного невроза приснился следующий сон. Он идет по незнакомой улице. Темно, и он слышит за спиной шаги. Шаги приближаются, и его охватывает страх. Он начинает бежать. Но шаги, кажется, догоняют его. Наконец он поворачивается и видит дьявола. В смертельном ужасе он подпрыгивает и оказывается подвешенным в воздухе. Это сновидение повторилось дважды, что свидетельствует о его особой важности.

286 Общеизвестно, что компульсивные неврозы из-за их въедливости и церемониальной пунктуальности не только имеют внешний вид моральной проблемы, но и до краев полны бесчеловечным зверством и безжалостным злом, против интеграции которого тонко организованная личность ведет отчаянную борьбу. Это объясняет, почему так много вещей необходимо выполнять церемониально «правильным» способом, как будто для противодействия злу, парящему на заднем плане. После этого сновидения у пациента начался невроз, существенной особенностью которого было то, что он должен был, по его собственным словам, поддерживать себя в «условном» или «незагрязненном» состоянии чистоты. С этой целью он разорвал любые контакты с миром и всем, что напоминало ему об эфемерности человеческого существования, посредством безумных формальностей, скрупулезных церемоний очищения и тщательного соблюдения бесчисленных правил невероятной сложности. Еще до того, как у пациента появилось подозрение в адском существовании, которое ждало его впереди, сон показал ему, что, если он хочет снова спуститься на землю, он должен заключить договор со злом.

287 В другом месте я описал сон, который иллюстрирует компенсацию религиозной проблемы у молодого студента-богослова[137], который запутался в вопросах веры (отнюдь не редкость в современном мире). Во сне он был учеником «белого мага», который, однако, был одет в черное. Дав ему некоторые наставления, белый маг сказал, что теперь им нужен «черный маг». Появился черный маг, но одетый в белую мантию. Он объявил, что нашел ключи от рая, но ему нужна мудрость белого мага, дабы понять, как их использовать. Это сновидение, очевидно, содержит проблему противоположностей, которая, как мы знаем, в даосской философии нашла решение, весьма отличное от взглядов, преобладающих на Западе. Фигуры, задействованные в сновидении, суть безличные коллективные образы, соответствующие природе безличной религиозной проблемы. В отличие от христианской точки зрения, сон подчеркивает относительность добра и зла и вызывает в памяти даосский символ Инь и Ян.

288 На основании данных компенсаций мы, разумеется, не должны делать вывод, будто, по мере того как сознание поглощают универсальные проблемы, бессознательное порождает не менее масштабные компенсации. Существует то, что можно назвать оправданным и неоправданным интересом к безличным проблемам. Экскурсы такого рода оправданны только тогда, когда возникают из самых глубинных и истинных потребностей индивида; и неоправданны, когда представляют собой простое интеллектуальное любопытство или бегство от неприятной реальности. В последнем случае бессознательное продуцирует слишком человеческие и сугубо личные компенсации, манифестная цель которых – вернуть сознательный разум к обычной реальности. Людям, которые вздыхают о бесконечном, часто снятся нелепо банальные сны, стремящиеся заглушить их энтузиазм. Таким образом, исходя из характера компенсации, мы можем сделать выводы о серьезности и корректности сознательных устремлений.

289 Конечно, есть немало людей, которые боятся признать, что бессознательное вообще может порождать «великие» идеи. «Неужели вы действительно верите, – возразят они, – что бессознательное способно предложить хоть какое-то подобие конструктивной критики нашего западного менталитета?» Разумеется, если рассматривать проблему интеллектуально и вменять бессознательному рациональные намерения, это абсурд. Однако никогда не следует навязывать нашу сознательную психологию бессознательному. Его ментальность инстинктивна; у него нет дифференцированных функций, и оно не «мыслит» так, как мы понимаем «мышление». Он просто создает образ, который отвечает некой сознательной ситуации. Этот образ содержит столько же мысли, сколько и чувства, и может быть чем угодно, но только не продуктом рационалистического размышления. Такой образ лучше всего описать как художественное видение. Мы склонны забывать, что проблема, подобная той, что лежит в основе последнего упомянутого сновидения, не может – даже для сознательного разума сновидца – быть интеллектуальной. Она сугубо эмоциональна. Для морального человека этическая проблема – это страстный вопрос, который уходит своими корнями как в самые глубинные инстинктивные процессы, так и в его самые идеалистические устремления. Для него проблема ужасающе реальна. Посему неудивительно, что ответ также проистекает из самых глубин его природы. Тот факт, что каждый думает, будто его психология есть мера всех вещей, и, окажись он глупцом, неизбежно будет полагать, что такая проблема не заслуживает его внимания, не должен беспокоить психолога ни в коей мере, ибо он должен воспринимать вещи объективно, такими, какими он их видит, не подгоняя их под свои субъективные предположения. Более одаренные и широкие натуры могут быть захвачены безличной проблемой, и в той степени, в которой это так, их бессознательное может ответить в том же стиле. И как сознательный разум может задать вопрос: «Почему существует этот ужасный конфликт между добром и злом?», так и бессознательное может ответить: «Приглядись! Они нуждаются друг в друге. Самое доброе – только потому, что оно таково – содержит в себе семя зла».

290 Затем сновидца может осенить, что якобы неразрешимый конфликт является, возможно, предубеждением, специфическим умонастроением, обусловленным временем и местом. Кажущийся сложным сновиденческий образ мог бы легко обнаружить себя как простой, инстинктивный здравый смысл, как крошечный зародыш рациональной идеи, к которой более зрелый ум мог бы с таким же успехом прийти сознательно. В любом случае китайская философия размышляла об этом много веков назад. Исключительно удачная, пластичная конфигурация мышления является прерогативой того примитивного, естественного духа, который живет во всех нас и затмевается только односторонностью развития сознания. Если мы будем рассматривать бессознательные компенсации с этой позиции, нас могут справедливо обвинить в том, что мы судим о бессознательном преимущественно с сознательной точки зрения. И действительно, следуя этим размышлениям, я всегда исходил из того, что бессознательное просто реагирует на сознательные содержания, хотя и весьма примечательным образом, но что ему не хватает инициативы. Однако я вовсе не хочу, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто бессознательное реактивно во всех случаях без исключения. Напротив, есть множество переживаний, которые доказывают, что бессознательное может носить не только спонтанный характер, но и фактически брать инициативу на себя. Есть бесчисленное множество людей, которые долго остаются в состоянии мелочной бессознательности только затем, чтобы в конце концов стать невротиками. Благодаря неврозу, вызванному бессознательным, они освобождаются от своей апатии, несмотря на их собственную лень и зачастую отчаянное сопротивление.