— Да что я, зверь какой, что ли, детей воровать?

— Ну да. — развел руки в стороны мужчина. — Ты — зверь, только крылатый.

— Я не зверь, а великий и ужасный…

— Ящер-переросток! — закончил за него Кощей, складывая руки на груди.

— Слушай, скелет в обносках, я тебе по-хорошему говорю, детей верни обратно! Знаю, что твоих это рук дело — больше некому! Иначе спалю твой замок так, что там камня на камне не останется!

— А ты ничего не попутал, жирдяй чешуйчатый? — парировал Кощей, нахмурившись.

— Это я-то жирдяй?! — возмутился Змей. — Да за такое оскорбление тебе голову откусить нужно! — зарычал он, оскалив зубастую пасть.

— Прокляну! — пообещал Кощей.

— Сожру! — тут же ответил ему Горыныч.

— В умертвие превращу!

— Испепелю!

— По шее дам! — пригрозил Бессмертный, сжимая руки в кулаки.

— А ты сперва дотянись! — показал ему раздвоенный язык Змей и… Выше поднял все три головы.

— А я Любашку на тебя спущу… со сковородой! — парировал Кощей.

Оба неотрывно смотрели друг на друга, а затем… По помещению, словно гром, раздался заливистый смех двух злодеев.

Отсмеявшись, Горыныч произнес:

— Слушай, Кощей, ну, раз уж детей похищаешь не ты и не я, значит, в нашем царстве завелся какой-то вредитель, порочащий наши имена и бросающий тень на нас. Надо бы найти его, и чем скорее, тем лучше. Мне не нужна шумиха и разгневанный люд.

— Как и мне. — кивнул Кощей, соглашаясь с хозяином замка. — Интересно, кому же это понадобилось?

— Не знаю. — пожал плечами Змей. — Может, это Яга разбушевалась?

— Да не, не за чем ей это все. Она сама только-только жить начала.

Горыныч удивленно взглянул на гостя, и тот пояснил:

— Да вот, молодильных яблочек я ей подкинул, так что ей сейчас не до детей. — После слов Кощея, Змей подозрительно икнул и понурил головы.

— А кто тогда? Водяной?

— А ему-то на кой эти дети? — приподнял одну бровь Кощей. — Нет, это явно кто-то другой. Чует мое сердце, что это женских рук дело, но вот только чьих именно. Яга — не женщина.

— Ты только ей об этом не говори! — хохотнул Горыныч, пряча улыбку в когтистый кулак.

— Да уж не дурак, вроде, — хмыкнул Бессмертный. — Но Яга и правда не женщина, она — старая карга, которой уже столько лет, что я даже и не помню, сколько именно.

— Это верно. Ладно, думать надо, кто же бросает на нас тень.

— Есть мысли? — поинтересовался мужчина.

— Если бы. Ни одной. Но знаю, что этого вредителя нужно каким-то образом вычислить. Давай так, ты поспрашиваешь у своих слуг, что те слышали, а я — у своих. Посмотрим, что они скажут. Если результатов не будет, то придется выходить в мир и все узнавать уже там, разгуливая среди простых людей.

— Ладно, — согласился Кощей. — Тогда через три дня жду тебя у себя в замке. Слуг предупрежу о твоем прибытии, так что они, думаю, сильно не напугаются и не разбегутся. А заодно, будет шанс пообщаться с Любашей. — хитро улыбнулся мужчина, заметив, как загорелся взгляд у средней головы.

— Договорились! — тут же согласился Змей. — Только уж ты Любаше не говори, что я прибуду, а то она ж снова свою сковороду прихватит, да по голове мне настучит.

— Ничего не могу обещать. — пожал плечами гость.

Змей насупился, но промолчал.

— Ладно, Горыныч, раз уж мы на данный момент все решили, тогда я отправлюсь обратно к себе во владения — дела ждут.

— Что ж, тогда желаю легкого пути. — кивнул Змей.

Распрощавшись с Горынычем, Кощей покинул замок, чтобы отправиться в свой. Туда, где его ждала Серафима. Женщина, от которой его зачерствевшее сердце начинало биться быстрее, а кровь бурным потоком струиться по венам.

С улыбкой на устах, Кощей выехал из ворот замка, еще не подозревая, что его ждет дома.

Дорога домой.

Всю дорогу Бессмертный и ужасный обдумывал своё дальнейшее существование. Впервые в жизни ему хотелось что-то изменить — навести такой же идеальный порядок, как у Горыныча, добиться пусть не любви слуг, то хотя бы уважения и страха. Хотя Змея, кажется его работники совсем не боятся… Как можно не бояться огромную трёхголовую рептилию, Кощей не понимал. У него самого иногда поджилки тряслись от грозного рыка и огненного пламени, что вырывалось из всех трёх его голов.

Вот надо же как природа учудила! Судя по портретам в его замке, родственники-то все — обычные крылатые ящеры, а этот почему-то трёхголовым уродился. Загадка. А их Кощей любил, как никто другой. Призадумался Бессмертный, но, как на грех ничего путного в голову не приходило… Хорошо, будем решать проблемы по порядку.

И первой в этом недлинном списке стояла Серафима — женщина с прекрасным ликом и ершистым характером. О ней без тени улыбки на лице Кощей не вспоминал. Вот и сейчас улыбаясь, аки полоумный, он восседает на своей вороной кобыле, которая медленным шагом несёт Великого и Ужасного к его величественному обсидиановому замку.

«А куда мне торопиться? Верхом и думается как-то лучше…» — подумал мужчина, натягивая поводья и протянув руку к седельной сумке. — «Яблочко съесть пора. Хех, а Горыныч-то не промах оказался на кухарку мою глаз… вернее глаза положил. Ишь хитрый какой! Думал со мной обговорил и всё? Тут уж он опростоволосился, — с этими двумя всё как-то иначе — не такие они, как местные бабы».

Продолжая обдумывать предстоящую женитьбу чешуйчатого с его лучшей кухаркой, Кощей с аппетитом умял пару румяных яблок и продолжил путь.

Надо же, скоро Змей под венец пойдёт, или полетит, а он — Кощей до сих пор бобылём ходит. С Самой молодости и до этого момента не думал даже о женитьбе, а вот теперь… Тоскливо как-то стало мужчине, а вдруг, его Симочку кто-то другой к рукам приберёт, женою сделает?

Этого Кощей, конечно же, вынести не мог — решил во что бы то ни стало добиться расположения красавицы, а Любашку её в помощницы взять, авось совет какой дельный даст, да подругу подтолкнёт к принятию правильного решения.

Уставший но довольный он, подъезжая к границе своей земли, вдалеке увидел кружащих над замком воронов, оповещавших хозяина о случившейся беде. Тревога вмиг сковала бессмертное сердце и Кощей, пришпорив кобылу на всех парах помчался домой. Что же могло произойти в его отсутствие?

Казалось, что время замерло вместе с сердцем хозяина замка, когда лошадь, взмылившись, неслась в сторону, где яростно каркали вороны, совершая очередной облёт величественного здания, возвышающегося над равниной Тридевятого. Спустя час, когда солнце уже скатилось в закат, а встревоженные пернатые охранники немного угомонились и рассевшись по шпилям и крыше замка, всё ещё изредка подкаркивали, нарушая зловещую тишину, загнанная лошадь остановилась у огромных закрытых ворот и Кощей, соскочив на землю, стал неистово колотить в сомкнутые створки.