— Какие трудности? Какие обстоятельства?

— Связанные с женитьбой?

— Нет.

— А он легко согласился на твои условия?

— Не очень…

— И не намекал на детей?

— Нет. Сказал, что хочет иметь троих, не меньше…

— И тут трое… Зачем ему еще столько же? Отец-герой? Илипросто такая страсть к размножению? Восточный менталитет?

— Мил, не мучай меня!

— Да, а тачка твоя лилейная где?

— У него.

— Вот это мне уже не нравится.

— Почему?

— А потому что странно… Как говорится, подарил, такподарил. Он тебе документы на машину отдал?

— Нет. Сказал, что она пока будет стоять у него, чтобыя сдуру одна не села за руль.

— А ты, конечно, документы не спросила?

— Даже в голову не пришло. Ты думаешь, он соврал, чтодарит мне эту тачку? Зачем? Я ж не просила… Да еще лилиями расписал… Ерунда.Просто нам обоим тогда было не до каких-то дурацких документов., – и Лилягорько разрыдалась.

— Кошмар какой-то… — проговорила Мила, целуяподругу. — Опять татаро-монгольское иго… Сколько можно?

— Милка, ну почему, почему так все глупо, так пошло игнусно? Денис, Артем, теперь и Ринат… Мне казалось, он настоящий…

— Где они, настоящие? Только в кино и в книгах остались.Мы им слишком легко достаемся, вот нас и перестали ценить… Ну их всех к черту…Лиль, а ты не обидишься, если я все-таки завтра приму Леонтовича?

— Да принимай ты хоть самого черта! Но скажи, что мнеделать? Просто уволиться? Но я так подведу Маринку и всех девчонок! А тут ещеВладка ушла, совсем зарез…

— Ну передай Ахметшина кому-то, расскажи все Марине.Она золотой человек, поможет, придумает что-нибудь, отмажет тебя…

— Не хочу я ее грузить. Ей и так хватает…

— Тогда просто бери себя в руки, иди завтра на работу ивыжидай.

— Чего?

— Ну он же должен объявиться. Кстати, он послевчерашнего не звонил?

— Нет.

— Тоже странно. Ты не находишь?

— Мил, мы тут просто переливаем из пустого в порожнее.

— Конечно. Это у нас своего рода медитация.

— Да какая к черту медитация!

— Хорошо, пусть сублимация!

— Да ну тебя! Знаешь, я сейчас ему позвоню. Скажу, чтонадо поговорить.

— Вот это здраво! Я с самого начала тебе такой вариантпредлагала. Но сейчас ты сама до него дозрела. Ты ж не собираешься писатьсценарий сериала на сто сорок серий, правда?

Лиля схватила мобильник и набрала номер Рината. «Абонентвременно недоступен». Она набрала домашний. Никто не ответил.

— Мил, и что это значит?

— Ну мало ли… Дома его нет, а он где-то вне зоныдействия сети. Ничего, дозвонишься.

— А вдруг с ним что-то случилось?

— Ага! Именно сейчас! У тебя есть еще какие-то егокоординаты?

— Электронная почта.

— Отлично! Самый лучший вариант! Напиши ему, что тебенеобходимо с ним увидеться. Наверняка, он получает почту через мобильник иликарманный комп. Только напиши без всяких прибамбасов.

— Что ты хочешь сказать?

— Напиши просто: Ринат, мне срочно нужно с тобойпоговорить. Без всяких эмоций.

— Какие эмоции по мылу?

— Не скажи! Бывает.

Лиля включила компьютер, открыла почту.

— Ой, Милка, а вдруг он как раз сейчас убивает этубабу?

— Какую бабу? — совершенно ошалела от Лилиногопредположения Мила.

— Ту, которая ко мне приходила? Его свояченица. Онасказала: он меня убьет, если узнает. Вдруг узнал?

— Лиль, ты в своем уме? И вообще, если ты можешь такоехотя бы предположить, значит, надо с ним сразу завязывать! Дура! Идиотка! Ах, яего люблю! Когда любишь, нельзя поверить в то, что он злодей и убийца.Биологически нельзя!

— Что?

— Любовь и такие подозрения несовместны как гений излодейство! По определению! И какой у нас вывод? Это не любовь! А следовательноне стоит и париться!

— Да, Милка! Круто завернула! Сразу чувствуетсяадвокат. Зря ты в журналистки подалась, — рассердилась Лиля.

— Вот! Ты злишься, уже хорошо! Пиши! Пиши!

— Не буду. Я вообще больше ничего не буду…

— То есть?

— Пойду завтра прямо к Вове и скажу: «ВладимирЭдуардович, пожалуйста, передайте Ахметшина кому-нибудь другому, потому что…потому что… я его люблю…» Он поймет… должен понять… любовь мешает работе.

— Ну ты и дура! Тебе охота, чтобы все издательствознало? Лиля, поверь мне, надо сначала все выяснить, а потом принимать решения.

И тут раздался телефонный звонок. Лиля схватила телефон.Марина.

— Лиль, прости, что я так поздно… Ты знаешь, у настакое было… Беляев подрался с Ахметшиным.

— Как? — опешила Лиля. — Почему?

— Да никто толком не знает! Мы сидели у Вовы,совещались, вдруг прибегает Нелли и вопит, помогите, дерутся! Выскакиваем вкоридор, а там они друг дружку мутузят, причем серьезно так, по-взрослому.Попытались разнять, охрану вызвали, но тут Ахметшин его подмял и вырубил.

— Убил? — побледнела Лиля.

— Да нет! Просто отключил ненадолго, — в голосеМарины слышалось ликование. Она терпеть не могла Беляева.

— Марин, а дальше?

— А дальше, стали своими силами приводить Беляева вчувство. Только нам милиции или «скорой» тут и не хватало. Но должна тебесказать, это было красиво. Беляев-то лосяра натуральный и тоже вроде дратьсяумеет, но Ахметшин был просто неподражаем. Брюс Ли!

— И что теперь?

— Вова увел Ахметшина, а Беляев как очухался, сталорать, что уроет его, что засудит, что ему не жить, и все такое. Хотел мчатьсяв травмопункт снимать побои, но тут вернулся Вова и уж не знаю как, но сумелего урезонить. Конечно, я не поручусь, что он не подошлет кого-то к Ахметшину,он злая и мстительная скотина… Конечно, завтра уже все издательство будетгудеть, в Интернет это попадет, словом, вони будет много.

— Но милицию не вызывали?

— Нет, слава Богу, обошлось. Ни милицию, ни «скорую».

— А из-за чего дрались-то?

— Неизвестно. Но думаю виноват Беляев. Наверняка схамилАхметшину. Он в своем величии, видно, не ожидал, что схлопочет…