Бармалей сидит на сосне рядом с динамиком и настраивает стробоскоп. Он уже всё узнал – динамиков этих шесть. Вики скачала из интернета целую кучу чего угодно; весь палаточный городок собирается на неслыханный праздник. Да, все будут сегодня праздновать – неведомо что, и плевать, что именно. Вики далеко внизу с микрофоном стоит на пне. Раз-раз-ра-а-асс! – кричит Вики задорно и танцует на скользком пне, – Ас-ас-а-а-ас! – прокатывается по мокрому лесу, и тут включается стробоскоп, и вся поляна разбегается лимонными, оранжевыми, сиреневыми, мятными, алыми пятнышками. Земля как будто взбегает на сосны, и вот уже подтягивается народ, и дождь кажется ярким, пахнет свежим деревом, морем и ветром.

Господа! – кричит Бармалей в диком восторге. – Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить вам… Пре-пре…приятнейшее известие!.. У нас – будет – дискотека!.. – он подаёт Вики знак, и Вики врубает развесёлый музон, но музон не включается; динамик, что ли, сломан, Бармалей несколько секунд тупит, не понимая, что к чему, и народ внизу стоит, запрокинув головы: почему музыки нет, почему вместо веселья на всю поляну из всех динамиков мерно и сухо щелкает метроном.

* * *

И больше ничего не осталось договорить. Вот сквозь дождь и пену отчаливает последний катер. Дождь усилился, а ветер утих. Погода уже совсем иная. Ничего в ней нет решительного, ничего революционного: безнадёга, созерцательность, покорность. На обочине старуха и девочка, бабка внучке поправляет капюшон плаща. Пахнет мокрыми соснами, морем, мхом. Разъехались все, кто хотел увидеть коронацию. Остались местные жители да запоздалые туристы.

Киоски закрыты. Дорога, вчера такая людная, в этот сумеречный час совершенно пуста. В колеях лужи, и трава вся мокрая. Большой камень тоже пуст. На озере рябь, море гудит и шумит, сосны гудят. Хор завывает в пустом мире странную песню, и над соснами, вдали от куполов, проступает в сером небе лицо.

Не смотри.