– Надеюсь, у Анфисы все хорошо?

– Ее отослали в Лондон.

– А мальчик?

– Он в роддоме.

– Вы оставили ребенка без матери?

– Возможно, его переведут в дом малютки.

Надежда ощутила, как кровь прилила к лицу:

– Вы его бросили?

– Всего лишь написали отказ. Все в рамках закона. – Мешакин выставил перед собой ладонь: – И давайте не будем.

– Как вы могли?!

– Смог.

– Это преступление! Опомнитесь, Анфиса никогда вам этого не простит!

– Еще и спасибо скажет. – Мешакин прошел к двери, открыл одну створку и сказал своей секретарше: – Людмила Ивановна, проводите гражданку Раух на выход.

* * *

Надежда понимала, что ничего не может изменить, но пока ехала до ателье, не переставала думать о ребенке. Вспоминала, как серьезно, по-взрослому он изучал ее лицо. Физически ощущала мягкую, беспомощную ручку – малыш тогда прикоснулся к ее подбородку. Надежду раздирало изнутри чувство вины, как будто это она выкинула его из своей жизни. Как будто это она, а не Мешакины, предала его и бросила на произвол злой судьбы.

В таком грустном настроении она приехала на работу. Зайдя в кабинет матери, спросила:

– Диана сегодня вышла?

– Нет. Соколов уже провел за нее примерку.

– Передай ему, чтобы на время забрал себе всех клиенток Дианы, и начинай искать другую закройщицу, а лучше бы двух.

– Закройщиц найду, а Соколову скажи сама.

– Что на этот раз? – Надежда вгляделась в лицо матери и различила на нем следы недавних слез.

– Избавь меня от контактов с этим человеком.

– Да что же это такое!.. Для всех Валентин Михайлович хорош, одной тебе – плох. Ты не задумывалась, может быть, дело не в нем, а в тебе?

– Думай как хочешь, но я остаюсь при своем мнении.

– Послушай, мама… – Надежда вложила в свои слова все то отчаяние, которое сопровождало ее в последние дни: – Ты хоть понимаешь, как мне тяжело? Неужели не видишь, что у нас земля из-под ног уходит?

Ираида Самсоновна достала из стола пудренницу и, раскрыв ее, припудрила нос.

Так и не дождавшись ответа, Надежда перешла в свой кабинет. Прикрыв за собой дверь, позвонила Самойлову:

– Здравствуйте, это Раух.

– Хорошо, что вы позвонили.

– Диана Рубцова на работу не вышла, так что присмотреть за ней не получится.

– А я не очень-то на вас и рассчитывал.

Озадачившись, она замолчала. Потом спросила:

– Почему?

– Потому, что вы не говорите всей правды.

– Вы ошибаетесь.

– Простите, но я не могу сейчас говорить. – Он дал отбой.

Пытаясь осмыслить сказанное Самойловым, Надежда взяла сигарету, но закурить не успела – ей позвонила администратор Виктория:

– К вам Денис Глазунов.

– Скажи, сейчас буду!

Приход Дениса был как нельзя кстати. Она уцепилась за него как за повод не думать о грустном. На этот раз они поехали за город. Оставили машину в Жуковке и спустились к Москве-реке. Три часа, проведенные в приятных разговорах на свежем воздухе, привели Надежду в порядок. И у Дениса, и у нее возникло ощущение, что вернулась былая свобода общения и между ними нет недосказанности. Не удивительно, что этот прекрасный вечер закончился страстными поцелуями в машине возле ее подъезда.

Вернувшись домой, Надежда пересказала Льву Астраханскому все, что случилось за день, а потом быстро ушла спать, словно стесняясь того, что произошло между ней и Денисом.

Утром у подъезда ее поджидал Марк Фридманович. Он сидел в машине и, едва увидев Надежду, приоткрыл дверцу:

– Не проходи мимо.

Она села к нему:

– Как наши дела?

– Если по-честному, адвокат тебе больше не нужен. Вопрос о соучастии не стоит.

– С адвокатом как-то спокойнее.

– Ну, если тебе хочется, ты знаешь – я за любой кипеж.

– Узнал что-нибудь новое? Говорил с Протопоповым?

Марк утвердительно кивнул:

– И с Протопоповым, и с Самойловым. Я знаю свою работу. Если что-то не так, сразу скажу.

– Ну вот, приехал, а новостей никаких.

– Новости есть: к тебе приходила Марина.

Надежда опустила глаза:

– Приходила.

– Что ты ей наговорила?

– Я?! – Она собралась уйти, но Марк ее удержал.

– Прости. Не хотел обидеть тебя.

– Не хотел, но обидел, – сказала Надежда. – Позволь напомнить: это она пришла ко мне в ателье, а не я к ней.

– Спрошу иначе: о чем вы говорили?

– Она пришла заказать платье.

– Ты же понимаешь, это только предлог. – Марк сдерживал себя, чтобы не выдать волнения. – Марина пришла не за тем.

– А зачем? – поинтересовалась Надежда. – Объясни, я не понимаю ваших изощренных маневров.

– Она узнала, что мы с тобой снова вместе.

– Что? – преувеличенно удивленно спросила Надежда.

– Узнала, что мы встречаемся.

– Ну да, она так и сказала.

– Как?

– Твоя жена знает, что ты бываешь у меня.

Марк опустил голову.

– Что еще она говорила?

– Что ты – короткое одеяло.

– Это в каком смысле?

– На всех не хватает.

– Это ее слова?

– Ну не мои же. Я с этим давно смирилась. Твоя Марина, кстати, сказала, что, женившись на ней, ты щелкнул меня по носу и указал, где мое место.

– Это неправда!

– Я тоже не смолчала. Сказала, что еще неизвестно, кто перед кем виноват.

– Не улавливаю.

– Короче, посоветовала разбираться с тобой.

– Ах, вот оно что… – Марк выпрямился и откинулся на спинку сиденья: – Она разобралась и подала на развод.

Надежда по-быстрому протестировала себя на чувство вины. Его не было.

– Мне очень жаль. – Она распахнула дверцу автомобиля и перед тем, как выйти, спросила: – Кстати… Почему ты ждал меня здесь? Почему не поднялся в квартиру?

Марк завел машину.

– Зачем? Это же очевидно – у тебя появился другой мужчина.

Едва она захлопнула дверцу, он тронулся с места и выехал со двора.