– Ульяна?

– Кажется, да.

Надежда повернулась к Астраханскому:

– Разворачивай машину, едем отсюда. Ульяну сегодня убили.

В среду после многодневной жары на весь день зарядил дождь. Небо затянуло сплошной пеленой. Было душно, и в воздухе висело звенящее напряжение.

Надежда переходила от окна к окну в ожидании, когда закончится дождь и выглянет солнце.

Верашний вечер прошел в разговорах. Вернее, говорила она, Астраханский лишь изредка отвечал. Углубившись в себя, он словно производил в уме сложные вычисления. За весь вечер Лев высказал только одну мысль: у какого-то урода поднялась рука на старуху.

Придя на работу утром, Надежда попыталась разузнать подробности гибели Ульяны, но никто ничего не знал, в том числе Ираида Самсоновна.

А дождь шел и шел…

– Надежда Алексеевна, можно? – в кабинет заглянул Соколов.

Она отстранилась от окна и села за письменный стол.

– Заходите, Валентин Михайлович.

– Что будем делать с костюмами Анфисы Мешакиной?

– Не понимаю вопроса.

– Нужна по меньшей мере еще одна примерка, но, по словам Ираиды Самсоновны, девочка не сможет прийти.

Теперь, когда Анфиса уехала, не было смысла что-то утаивать.

– Костюмы ей вряд ли понадобятся, – сказала Надежда. – Оставьте все как есть. На днях позвоню ее матери и поинтересуюсь, как с этим быть.

– Вас понял, так даже лучше.

– Почему? – спросила она.

– Работы много, едва управляюсь.

– Ираида Самсоновна найдет двух закройщиков. Я уже попросила.

– Хотя бы одного, – деликатно заметил Соколов.

Надежда взялась за телефон:

– Сейчас ее позову.

– Не надо!

– Боже мой, да что же вы так конфронтируете? – огорчилась Надежда.

– Я не конфронтирую, – сказал Валентин Михайлович. – Просто не попадаюсь ей на глаза. Мне кажется, я ее раздражаю.

– Что за глупости! Пора с этим кончать. Да так же невозможно работать!

Он сдержанно согласился:

– Невозможно. Но я работаю.

Соколов ушел, а Надежда никак не могла успокоиться – думала о том, как правильно поговорить с собственной матерью и нейтрализовать этот конфликт. Затем ее мысли плавно перешли на Мешакиных, на Анфису и, само собой, на ребенка. Надежда часто вспоминала о нем. В ней прочно укоренилось чувство вины, как будто она сильно задолжала ему и не могла рассчитаться.

К обеду ее накрыла депрессия, казалось, что вся жизнь идет под откос. Поэтому, когда в кабинете появился Денис, она не слишком ему обрадовалась.

– Плохое настроение? – поинтересовался он, и было видно, что у него все в полном порядке.

– Я живой человек, и у меня могут быть черные дни, – мрачно проговорила она.

– В этом тебе не откажешь. – Денис обнял ее. – А я уже привык к твоим перепадам.

Надежда уклонилась, как будто в кабинете был еще кто-то, и она застеснялась.

– К перепадам чего?

– К перепадам твоего настроения.

Она усмехнулась:

– Считай, что ты еще ничего не видел.

Он посерьезнел:

– Лучше я к тебе в другой раз зайду.

Почувствовав вину, она спросила чуть мягче:

– Ты у себя?

– Сегодня встречаемся с Костей по планировке.

– А я вчера его подвозила.

После этих ее слов Денис и вовсе изменился в лице:

– Не спрашиваю, для чего ты вдруг явилась к нему домой.

Надежда не нашла ничего лучше, как подойти ближе и обнять его за шею. За этим последовал горячий поцелуй и объятья, которые привели их к дивану.

– Нет, подожди. – Надежда вскочила и одернула юбку. – Сюда могут войти.

Денис, конечно, расстроился, но виду не подал:

– Я понял.

– Мне нужно работать.

– Мне тоже. – Он двинулся к двери: – Когда мы увидимся?

– Я позвоню.

Помаявшись у себя в кабинете, Надежда спустилась в гостиную, взяла у Виктории сигарету (свои у нее закончились) и, миновав охранника, вышла на крыльцо ателье.

Дождь вдруг закончился, и ей взбрело в голову немного пройтись. Направившись к набережной, Надежда на ходу закурила. Неспешная прогулка примирила ее с реальностью, настроение улучшилось вместе с погодой.

Курила она недолго, сигарету пришлось выбросить, и не потому, что расхотелось курить, а потому, что возле нее притормозил автомобиль, из него вышли двое мужчин, схватили Надежду и насильно затолкали в салон. Машина рванула с места и вскоре скрылась из виду.

Оказавшись на заднем сиденье между двумя огромными мужиками, Надежда прислушалась к себе, выясняя, насколько она напугана. Чуть успокоившись, огляделась. Сначала ей показалось, что рядом с водителем никого нет, но потом она заметила за спинкой сиденья хвостик из темных волос и сообразила, что впереди едет женщина. Еще больше удивилась, когда та обернулась. Узнав в ней Ларису, Надежда спросила:

– Что это значит?

Лариса ответила:

– С вами хочет поговорить Геннадий Петрович.

– Он что, бог или царь, этот ваш Селиванов?

– Он – босс.

Надежда расправила плечи, слегка растолкав охранников:

– Вам не пришло в голову, что я заявлю в полицию и вас привлекут за похищение человека?

– Не успеете, – сказала Лариса.

Автомобиль тем временем въехал во двор двухэтажного особняка, и за ним закрылись ворота, как будто он попал в мышеловку.

– Приехали, выходите! – охранник покинул машину и замер у распахнутой дверцы.

Надежда выбралась из салона и огляделась поверх забора. Вокруг не было ни одного знакомого здания. Попеняв на себя за то, что не рассмотрела дорогу, она повернулась к Ларисе.

Та сдержанно приказала:

– Идемте.

Они вошли в хорошо обустроенное здание: не то чей-то офис, не то жилище богатого человека. По мраморной лестнице с витыми перилами поднялись наверх. Войдя в просторную комнату с драпированными шторами и наборным паркетом, Лариса подошла к двустворчатой двери и два раза стукнула по ней костяшками пальцев.

Дверь мгновенно распахнулась, и на пороге во весь могучий рост возник Селиванов:

– Привезли?!

– Привезли, – сдавленно проговорила Лариса.