Спустя десять минут, как ушел адвокат, в дверь позвонили. Виктория устало отозвалась через домофон:

— Кто там?

— Викуля, это я, Леня. Булавкин.

— Булавкин? Ты что на ночь глядя? Ленечка, конечно, заходи, — она нажала кнопку электронного замка «Открыть», и через пару минут они сидели в гостиной.

Кофе еще не остыл, и Вика налила чашку ночному визави. Он принял чашку и, смешно сдувая тоненькие струйки пара, сделал маленький глоточек. Леня был давним другом семьи. Он знал Шлица чуть ли не с первого дня, едва тот в начале восьмидесятых появился в Москве. Вечерами такие, как Шлиц и Леня, лимитчики, приехавшие покорять столицу, собирались в гостинице «Пекин». Там можно было поменять валюту, купить контрабандные джинсы или сигареты и виски, а главное, получить нужную каждому информацию. Прежде всего, где и какая работа требуется подпольным воротилам швейного, кожевенного, обувного, игрового, музыкального, общепитовского, торгового и прочего бизнеса.

Именно там вкрадчивый Леня и прибился к напористому Шлицу, и с тех пор они шли параллельными путями, которые регулярно пересекались. Затем в какой-то официальной тусовке Леня познакомился с женой молодого и подающего надежды политика и сделал верную ставку. Прошло десять лет, в течение которых над Леней потешались знакомые и коллеги, и только Шлиц со своим волчьим чутьем, никого не убеждая вслух, точно знал, что это Ленино знакомство когда-нибудь принесет плоды. Так оно и вышло. Президент досрочно ушел в отставку и передал власть преемнику, за которого на волне успехов предшественника проголосовало более семидесяти процентов избирателей, а Леня сразу получил контракт на пошив милицейской и морской формы, спецодежды для всех государственных служб и мундиров для госслужащих.

С этой отправной точки можно было двигаться куда только душенька захочет. Леня занялся созданием конкурса «Золотая булавка», естественно став его президентом, и в этом проекте были и деньги Иосифа. Понятно, что Виктория об этом, как и о многих иных инвестициях, не знала. Булавкин же, пока ему не задавали прямых вопросов, предпочитал помалкивать.

— Викуля, милая моя, я очень волнуюсь за тебя.

— А что мне станется? — равнодушно зевнула Медянская.

День давно кончился, и она жутко хотела спать. Но Булавкин был всегда гостем особым и приятелем старым.

— Я услышал по радио эту жуткую историю. Про то, как ты… ну вроде… с пистолетом… Это правда?

Медянская без улыбки отмахнулась:

— Ленечка, расслабься. Все это в прошлом. Как и вся моя жизнь. Давай думать о завтрашнем дне. Он должен стать лучше.

Она вдруг поняла, что ответила словами Павлова, и улыбнулась. Ей нравился этот жесткий парень с прямым взглядом, четкими формулировками и жестами. Она ему верила, даже больше того, доверяла.

Леня тем временем театрально громко вздохнул:

— У-у-уфф! Слава тебе! Правильно. Давай забудем и поговорим о будущем. Викулечка, тебе надо правильно распорядиться наследством. Я предлагаю тебе свою помощь. Ты же знаешь, Иосиф мне очень доверял. И будь он здесь… — Леня снова громко вздохнул, изображая скорбь, и Медянская сморщилась, как от лимона.

Она, как и все, знала, что Леня обожает всякие театральные эффекты. Шлиц относился к этой слабости снисходительно и заставлял близких прощать Булавкина. Но сейчас, когда Иосифа рядом не было, Виктория не была склонна это терпеть.

— Ленчик! Я тебя умоляю! Телекамер нет, цирк уехал, клоуны разбежались, и даже публика разошлась по домам. Говори короче. Проси меньше. Уходи быстро, — именно так было написано на мраморной чернильнице, что возвышалась на столе Шлица в его кабинете.

Булавкин откашлялся:

— Извини! Что-то подавился. Я всей душой за тебя, Вика. Ты же знаешь, я теперь кое-что могу. Я могу тебе помочь.

— Чем? Как?

— Разобраться с Гариком по клубу. С Ротманом по радио, по конкурсу, ротациям, певцам. То же — с Фростом. Плюс «Медиасити», телеканал, «Звездный конвейер».

— Ух! Как ты все это узнал, Ленечка? — Медянская как-то по-новому взглянула на старинного друга. Он, оказывается, постоянно мониторил проекты мужа. Ай да Ленечка-Булавочка.

«Интересно, что этот любимец Президента теперь предложит…»

А тот вдохновенно продолжал:

— Да, вот так, Вика. Я могу со всеми этими проектами разобраться. Главное, что у меня есть возможность и сила заставить этих козлов с тобой считаться. Они не смеют тебя обижать!

Виктория поразилась: Леня выглядел неожиданно воинственно. Видимо, пошив формы тоже придал ему сил и мужественности, хотя сам он в армии совсем не служил в силу слабого физического развития.

«Ну, что ж… приятно иметь разговор с мужчиной…» — подумала Медянская и задала ключевой вопрос:

— Здорово! Отлично! Леня, мне это и надо. Но скажи, а что ты хочешь за помощь? Бизнес есть бизнес.

Леня уклончиво кивнул.

— Хм… бизнес бизнесом, а дружба дружбой. Вика, ты же понимаешь, что если не воспользуешься моей помощью сейчас, то потеряешь все. Поезд уже почти ушел. Если они нагло посмели на тебя клевету написать! Обвинить! У них нет ничего святого. Они — волки! А я тебе предлагаю защиту. Как только все оформится на тебя, можешь мне дать по двадцать пять процентов от всех предприятий. Это немного, поверь мне. Это гораздо меньше, чем потерять все.

— Ага. В четыре раза.

— В смысле?

— А в том смысле, Ленечка, что спасибо тебе за заботу. Но я отказываюсь.

— Но почему? — опешил Булавкин.

Медянская задумалась.

— Почему? Хороший вопрос. Смотри, Леонид. Вот если бы ты сказал мне: «Вика, я все сделаю для тебя даром. Мне ничего не надо. Ты моя подруга. Память Иосифа дороже…»

— Но это правда! Так и есть! — вскричал нервно Леня. Он не понимал, почему эта строптивая вдова отказывается от его дружеских услуг.

— Да. Правда, Леня! Только ты так не сказал. Для тебя теперь все возможно. И, поди, бесплатно. Скорее, даже наоборот, ты же не в убыток себе погоны пришиваешь?

Булавкин поджал губы. Его изрядно раздражала эта тема, так как проигравшие конкурс на пошив формы модельеры уже постарались рассказать журналистам свою версию победы Леонида.

— Это тебя, Викуля, не касается.

— Тоже верно! — легко согласилась Виктория. — Равно как и тебя — наш бизнес.

В гостиной на мгновение наступила тишина.

— Так вот, — в этой тишине произнесла Виктория и затянулась сигаретным дымом, — если бы ты так сказал… «Бесплатно». «По дружбе». Я бы знаешь, что сделала?

Он отрицательно помотал головой, и Виктория усмехнулась и встала перед маленьким Булавкиным в полный рост:

— Я сказала бы тебе, Леня, что дарю тебе весь этот бизнес! Вот так. Запросто. А там уже твое дело, сколько нам с сыном оставить на жизнь. Я люблю, Ленечка, людей проверять.