Господин хмыкнул:

– Ну, Безрукий пропал, машина у Лущенко чистая – мы со Свириным каждый миллиметр обыскали. Козин будет молчать, хоть режь его, хоть закапывай, а значит, и ваших слов подтвердить некому. Кстати, а откуда у Козина этот пульт?

– Я не знаю, – покачал головой Брагин, – об этом я его первым делом спросил. Я же предоставил вам аудиозапись разговора!

– Фрагмент записи, – поправил Брагина собеседник.

– Это очень подробный и внятный фрагмент, – не согласился Брагин. – А главное, что вы в меня так вцепились? Что взрывчатки на машине Лущенко не оказалось и заказ не состоится, так это даже хорошо. А что Безрукий с деньгами свалил… так это вы сами недоглядели.

Господин в сером костюме молчал, и Брагин знал, почему. Звездочка за раскрытую попытку покушения на крупного государственного деятеля срывалась… потому что завтра Лущенко посадят, и он мгновенно станет никому не интересен. Но тут уж Брагин помочь ему ничем не мог.

В пятницу утром на стол Джунгарова легли два главных документа: протокол допроса гражданки Каштановой, как-то однажды изгнанной мэрией из арендуемого помещения, и… протокол допроса господина Козина. И допрошенный оперативником Пятаковым бизнесмен совершенно внятно заявил, что конкурсы строительных подрядов Лущенко проводил вопреки правилам, что и нанесло г-ну Козину уже подсчитанный главным экономистом компании ущерб.

– Ну, наконец-то… – с облегчением вздохнул Джунгаров.

Участие в иске столь крупной фигуры, как Петр Владиленович, само собой отводило от прокурора всякое внимание. Теперь главной мишенью, повернись что не так, становился опальный бизнесмен.

Самолет приземлился точно по графику, легко и мягко. Так и должно было заканчиваться путешествие влюбленной семейной пары по святым местам.

Алена и Игорь, обнявшись, сидели, ожидая полной остановки машины, и не расцепили объятий, даже когда подошла старшая стюардесса – высокая стройная блондинка.

– Игорь Петрович, Алена Игоревна, с прибытием вас! – приветливо улыбнулась бортпроводница. – Через пять-семь минут можно будет выходить. Не желаете напитки? Чай, кофе, вода, сок, шампанское?

Супруги переглянулись и мягко покачали головами – им и так было хорошо.

Стюардесса понимающе улыбнулась и обратилась к Лущенко:

– Игорь Петрович, можно вас на минутку? Командир просил уточнить кое-что.

Алена с неудовольствием посмотрела на стюардессу. Не то чтобы та была слишком красива, но какое-то смутное сомнение вдруг потревожило Сабурову. Лущенко встал, положил руку жены на подлокотник и ободряюще кивнул:

– Я быстро… две минуты, и вернусь.

Помощник капитана открыл дверь, впустил мэра, и широкая бронированная дверь мягко захлопнулась. Седой, с угловатым лицом героя вестерна командир экипажа повернулся к Лущенко, и тот протянул руку. Мэр часто пользовался услугами именно этого чартера, а потому знал командира борта в лицо.

– Игорь Петрович, присядьте, – не принял рукопожатия немолодой летчик.

Мэр нахмурился:

– В чем дело, командир?

– Не волнуйтесь. С земли мне дано указание… только поймите правильно…

Он смотрел в глаза мэра строго и печально.

– Ну же, говорите! – разозлился Лущенко.

– Мне дано указание задержать вас, Игорь Петрович.

Лущенко опешил:

– Как? Мы же уже приземлились. Точно по расписанию…

– Вы не поняли, – поморщился летчик. – Игорь Петрович, я обязан вас задержать по указанию прокуратуры. И передать им из рук в руки. Вы не можете покинуть это помещение.

Самолет встал на стоянку, и двигатели мягко и плавно умолкли. Снаружи слышался механический шум подъехавшего трапа, а мужчины так и смотрели друг на друга – молча и неотрывно.

Наконец мэр тряхнул головой и машинально обернулся к двери кабины. Она, разумеется, была закрыта на кодовый замок.

«Почему?! На каком основании?! За что?! А главное, кто?» Там, за дверью, послышались мужские голоса, а затем в кабину забарабанили чьи-то нетерпеливые руки. Помощник посмотрел в глазок и кивнул командиру. Тот ответил таким же кивком. Дверь щелкнула и открылась.

Лущенко напрягся. Четверо плотных мужчин с мрачными, неприветливыми лицами, одетые в серые костюмы и черные кожаные куртки, топорщащиеся на животах и под мышками, ввалились в кабину и тут же до отказа заполнили собой все свободное пространство.

– Игорь Петрович Лущенко? – сухо и даже как-то механически поинтересовался ближний, видимо старший, опер.

– Да, это я.

Лущенко внимательно смотрел на бойца, но почему-то в голову лезли совсем не нужные в такой момент мысли, например каким тоном этот молодой мужчина говорит с детьми, женой или родителями.

«Ну… я ему не родитель…» Скорее всего, опер надевал эту «маску терминатора» только на работе. В свободное же время он вполне мог собирать марки или спичечные коробки.

Или даже играть на мандолине.

Лущенко представил себе опера, согнувшимся над мандолиной – с высунутым от старания языком – и насмешливо фыркнул.

– Ребята, давайте без ажиотажа! А? Всем хватит мэрского тела. Я сейчас спокойно выйду, и мы поедем куда скажете. Пару слов жене скажу и…

– Не положено! – отрезал старший, секунду подумал и жестко добавил: – Скажите спасибо, что наручники не надеваем.

– И правда, спасибо! – с язвительным видом покачал головой мэр. – Что ж, тогда вперед! Ну же! Проход освобождайте!

Он взял руководство задержанием на себя почти машинально, даже не задумываясь, и опера – так же машинально – подчинились этому командному тону, мешая друг другу, развернулись и повалили к трапу.

Свирин приехал в аэропорт за полтора часа до приземления борта. Тщательно проверяя и перепроверяя каждую потенциально опасную деталь, осмотрел территорию, расставил своих людей, а едва самолет коснулся полосы, все изменилось.

– Первый, я Овод-2, – тревожно прозвенел в наушнике телефона голос, – у выхода гости.

Свирин резко развернулся и замер. За высокими стеклянными дверями аэропорта с визгом тормозили автомашины – одна за другой, с огромным черным внедорожником во главе.

«Так, номера забрызганы…» – прикусил губу Свирин.

Его самые худшие предчувствия уже сбывались.

– Удерживать. Я иду.

Однако, когда он подбежал к дверям, незваные гости уже прорвались внутрь, и одного – из областной прокуратуры – он знал.