– Исключено, – жестко ответил Брагин. – Я тебя сразу предупредил, тут система ниппель.

Козин смущенно кашлянул.

– Может быть, я его как-то найду… поговорю.

Денег было очень жалко.

– Слушай, Петя, – кисло произнес Брагин, – а почему ты не допускаешь мысли, что Лущенко выйдет? А ты и заказ отменил, и даже деньги забрал.

Петр Владиленович болезненно вздохнул. Брагин был прав, и прежде чем пытаться отменить заказ, надо было довести до конца посадку. А пока Лущенко не был даже подсудимым.

Игорь Петрович был в шоке.

– Я не собираюсь тут у вас застревать ни на какие десять дней!!! – угрожающе привстал он из-за стола. – Вы слышите?! Мне срочно нужно поговорить с женой!

– Игорь Петрович, во-первых, успокойтесь…

Мэр решительно покачал головой, и женщина кинула демонстративный взгляд в сторону двери:

– …иначе я вызову конвой, и на вас наденут наручники.

Мэр замер и вдруг подумал, что это и впрямь возможно. Что вся эта система настолько тупа и примитивна, что здесь бы запросто надели наручники хоть на Бетховена, хоть на Шопенгауэра, хоть на мэра мегаполиса. Яростно зарычал и нехотя сел.

– Во-вторых, порядок получения свидания я вам объяснила…

Мэр поджал губы и закончил фразу вместо нее:

– …и, в-третьих, с кем я могу еще поговорить о моем положении, кроме вас?!

Прокурорша устало вздохнула и перешла на все ту же механическую, неэмоциональную скороговорку:

– Игорь Петрович… сегодня пятница, время уже позднее, мы должны закончить следственное действие до 22:00, так что осталось нам с вами беседовать тридцать пять минут.

Мэр нетерпеливо играл желваками, но слушал.

– Я – дежурный прокурор отдела. Начальник отдела, начальник управления и заместитель прокурора, как и сам прокурор, появятся только в понедельник, в 8:00.

Мэр негромко охнул. Торчать здесь до понедельника в его планы не входило.

– Так что в ближайшее время вы можете беспрепятственно увидеться только с конвоем, работниками ИВС и соседями по камере. Ах да, еще…

Она посмотрела на часы, а мэр замер. Свидание с конвоем и сокамерниками никогда не было мечтой мэра.

– Хотя нет, – покачала она головой, – скорее всего, уже не сможете.

– Чего я не смогу? – впился взглядом в прокуроршу мэр.

– Я ведь вам объясняла, что вы имеете право на защиту, и защитник, которого вы выбрали, мог бы успеть к вашему допросу. Если у вас нет защитника, его вам предоставит государство, но это случится только в понедельник утром.

Прокурорша развела руками, поджала и без того не слишком красивые губки, а мэр на секунду задумался. Он понятия не имел, где сейчас Кротов, а значит, надо использовать те шансы, какие у него есть, – прямо сейчас.

– В таком случае я заявляю следующее, – сосредоточившись, произнес он. – Прошу записать дословно. Я не признаю себя виновным, обвинение мне не понятно, и я прошу предоставить мне адвоката… – Мэр запнулся, пытаясь представить, где может быть вечно опаздывающий Кротов. – Мой адвокат сможет прибыть не сразу.

Прокурорша сделала глубокий вдох и, не выдыхая, замерла.

«По системе йогов, – догадался Лущенко. – Успокаивается».

Женщина медленно выдохнула и произнесла:

– Конечно же, вам предоставят адвоката, но я не уверена, что это можно сделать прямо сейчас.

– Ну, милая вы моя, поищите! – язвительно потребовал мэр. – Наверняка где-то в соседних кабинетах идут… как эти… как вы их называете, следственные дела, то есть мероприятия…

– Действия, – обиженно поправила Лущенко прокурорша. – Ну, хорошо, я сейчас взгляну.

Она нажала кнопку вызова, и через три секунды в комнату, громыхая сапогами, влетел здоровенный детина в форме прапорщика.

– Останьтесь с подследственным, я сейчас вернусь, – резко скомандовала женщина в синем мундире и решительно вышла из кабинета.

А Лущенко вдруг подумал о побеге. Он никогда ни от кого не бегал: ни во дворе, когда дрались стенка на стенку, ни из соседского сада с полной рубахой ворованных яблок. Всегда стоял до конца, а уходил медленно и спокойно, а тут…

«По коленям, в пах и – по шее…» – скользнула шальная, соблазнительная мысль, и голова слегка закружилась, а во рту появился привкус металла.

Прапорщик был здоровенный, но вряд ли он был готов к нападению столь значимого человека.

Павлов поставил подпись и пожал руку следователю:

– Владимир Николаевич, спасибо! Я же вам говорил, все кончится прекращением дела. Перспектив – никаких, с первого дня. Только зря полгода человека мучили. Но… нет худа без добра – вот с вами поближе познакомились.

Адвокат широко улыбнулся, а следователь сокрушенно покачал головой и ответил на рукопожатие:

– Ну да, конечно, сто восемьдесят три жалобы и двести шесть ходатайств. Это рекорд!

Павлов рассмеялся:

– Ошибаетесь, по одному общеизвестному делу я написал в три раза больше.

Следователь замахал руками:

– Слава богу, у нас было лишь должностное! Сдаюсь, сдаюсь, Артемий Андреевич. Всего вам наилучшего, постановление вручите вашему клиенту сами, а то он небось половину состояния прожил за границей.

– Не волнуйтесь за его состояние, Владимир Николаевич, – улыбнулся адвокат. – Вручу обязательно, сегодня же. А вам – приятных выходных! Прощайте! А точнее, до свидания!

Артем хохотнул, выскочил за дверь… и врезался в женщину в прокурорской форме.

– Очки! – охнула та.

Артем на лету подхватил очки и протянул прокурорше:

– Простите за неловкость, мадемуазель! Возвращаю вам сей увеличительный прибор, хотя ваши бездонные глаза явно выигрывают без его употребления.

Женщина опешила, а Павлов галантно полунаклонил голову и протянул очки. Сейчас, по завершении дела, он пребывал в самом прекрасном настроении – его ждал уик-энд в Париже.

– Павлов? – прищурилась женщина и мгновенно превратилась в представителя прокуратуры. – Вы-то мне и нужны.

Алена звонила беспрерывно, однако Кротов так и оставался недоступен. А найти другого адвоката в пятницу вечером было почти нереально. Мэтры отдыхали по дачам и клубам, а новички или какой-нибудь дежурный адвокат не устраивали Сабурову.

– Мерзавцы!

Алена в бешенстве швырнула мобильный телефон, а водитель напряженно вцепился в руль автомобиля и попытался найти радиоволну с какой-нибудь успокаивающей музыкой. Остановился на «СИТИ-ФМ», но и здесь шли городские новости.