– О господи…

– Паола, об Орехе ты больше не должна беспокоиться. – Билли-Рей потрепал меня по руке. – Поскольку он был в списке на желательное устранение, господин Орех прекратил свое бренное существование в тот день, когда я оставил тебя в этой квартире.

– Ты убил его?!

– Да, Норд, убил. – Билли-Рей отпил чай. – Мы ведь никогда не увольняемся окончательно. Я знал, что могу достать Ореха, сделал запрос начальству, получил добро и отправил гражданина туда, где ему, по моему мнению, самое место. Без него остальных бандюков полиция переловит очень скоро. Такое происходит постоянно. Иногда вдруг некто начинает свою игру, и, если эта игра несет угрозу общественной безопасности, гражданина вносят в некий список, состоящий из нескольких уровней. Орех оказался в списке на желательное устранение. То есть достать его по закону нельзя и позволить ему делать то, что он делал, тоже нельзя, но дело было не из разряда срочных. Так, если кому-то под руку подвернется, утилизировать, а специально операцию никто не планировал. Ну вот мне он и подвернулся, и я, честно говоря, считаю это большой удачей: со временем Орех стал бы очень неприятной проблемой.

– Но если Ореха нет, то кто же?..

– А это вторая часть Марлезонского балета, Нордиш. – Билли-Рей долил себе чаю и потянулся за конфетами. – Я ведь был уверен, что Паола остается там, где я велел, – я предпринял все меры предосторожности: забрал одежду, обувь, документы, деньги, телефон и прочую электронику. То есть я лишил ее возможности путаться у меня под ногами и влипать в неприятности. Ну, это я так думал, а Паола нашла способ это изменить, вырвалась на свободу – и прямиком звонить приятелям. Не сказав мне отчего-то, что в день убийства Папаши она побывала на его квартире и унесла оттуда некие предметы. Я это понял, к сожалению, слишком поздно, только когда открыл ноуты и увидел, чьи они. Но и тогда я еще не знал все до конца, пока не позвонил Анархист и не сказал, что вас обстреляли неизвестные. И выглядело это так, словно на вас охотятся профессионалы, спецы! И я понять не мог, что происходит, попытался выяснить – и наткнулся на глухую стену. А неприятности шли за вами по пятам.

Он смотрит на меня, и я понимаю, что он не скажет о вчерашних визитерах, незачем Норду знать, что на балконе мерзнут два трупа. Но я это знаю, и Билли-Рей знает, что я знаю. Видимо, это были те, кто приходил на квартиру к Норду, мы-то думали, что они убились в той машине, которую спихнул с насыпи Анархист, а их, оказывается, было больше чем двое, и они проследили нас до этой квартиры, за что и поплатились.

Мне до сих пор страшно подумать, как я стояла под душем с глазами, залепленными пеной, и нащупала кого-то рукой… Вот сейчас думаю об этом, и сердце от ужаса сжимается, а тогда я и не поняла ничего толком!

– Но кто это и зачем я им понадобилась?!

– Флешка. – Билли-Рей нахмурился: – Ты открыла флешку, вы скопировали строчку из одного документа и отослали Фионе. А Фиона, конечно, сделала запрос, а такие запросы все до единого отслеживает встроенная в банковскую систему программа. Потом Фиона, возможно, сделала еще кое-что, а вам отписалась, что, дескать, глупость – эта ваша таблица. Но сама она, я уверен, попыталась воспользоваться тем, что вы ей прислали, а именно – перевести себе деньги с некоего счета. И как только она это сделала, к ней пришли и вытрясли из нее правду, а потом убрали. И поехали за вами, ребята.

– Но это невозможно, мы послали ей строчку вечером, а эти, которые были днем в кафе…

– Те же люди, Паола. Вероятно, они тоже знали о твоих занятиях и предполагали, что ты могла побывать в квартире Папаши. – Билли-Рей все еще недоволен, я вижу. – Предполагали и ждали, когда ты кому-то позвонишь, телефоны всех, с кем ты была в квартире Алекса, прослушивались. Но ты пропала и объявилась вечером в квартире Норда, он сам поторопился об этом сообщить всему миру. В это же время Фиона сделала запрос. Так что обстрел – это не уголовники, это уже совсем другие люди, гораздо более опасные и гораздо более мотивированные.

– Да что такое – эти таблицы?!

– Я же вам уже сказал – деньги. – Билли-Рей вздохнул. – Очень большие деньги, которые спрятаны на закодированных счетах. И на флешке – номера счетов и пароли к ним, вместе с идентификаторами, о которых не знала Фиона. И тот, у кого есть вся информация, получает неограниченные средства, потому что деньги эти вроде как ничьи. Фиона это поняла и, я уверен, воспользовалась тем счетом, который вы ей сбросили, – с кодом и паролем своего банка, за это и поплатилась.

– Но откуда деньги и почему они бесхозные?

– Когда люди руководят операциями по борьбе с наркоторговлей или же любой другой незаконной торговлей чем бы то ни было, в их руки очень часто попадают огромные средства, наличными. По правилам эти деньги нужно либо утилизировать на месте, если нет возможности вывезти, либо вывозить и сдавать в конторе, они идут на нужды самой конторы. Но проследить наличие во время операции таких денег стороннему человеку практически невозможно, мы же никогда не знаем, что именно застанем на месте. И деньги эти можно забрать, открыть счет, перевести потом куда-то на Каймановы острова и обезличить, закодировав к ним доступ, а потом потихоньку отмыть. То есть фактически они есть, но отследить, чьи они, без идентификатора практически невозможно. За годы существования разных агентств по борьбе с чем угодно таких счетов набрались десятки, если не сотни. И собрать их все, вместе с кодами и прочим, мог только человек, глубоко интегрированный в банковскую систему и одновременно отличный хакер.

– Папаша не был таким человеком!

– Нет, Паола, был. – Билли-Рей вздохнул. – Как ты думаешь, откуда я знал Папашу?

– Ну, я не знаю… Откуда-то. Ты всех знаешь.

– Это не тот ответ. – Билли-Рей покачал головой. – Паола, все проще. Папаша в свое время был аналитиком при нашей группе. В той последней миссии он тоже получил ранение, которое, наверное, заставило его переосмыслить свою жизнь на предмет того, что не стоят судьбы каких-то людей, которые все равно закинутся наркотой и сдохнут, его собственной драгоценной жизни.

– То есть Папаша был тоже секретный агент?

– Ну, в общем, да.

Офигеть, граждане! Вот просто – офигеть! Куда ни плюнь, везде какие-то Джеймсы Бонды. Интересно, а среди людей вне вирта остались нормальные или я одна не состою ни в какой секретной организации по борьбе невесть с чем?

Вы поймите, я совершенно не против борьбы, например, с незаконным оборотом наркотиков. Но единственное, к чему эта борьба приводит, – так это к увеличению секретных агентов, соблазнившихся большими деньгами, не облагающимися налогами. И я не вижу в этом смысла.

Ведь наркотики, как и алкоголь, – это не болезнь, как нам навязывают разные ток-шоу, это выбор. Да, не всегда сознательный, но, если родители не хотят, чтобы их ребенок начал принимать наркоту, они будут им заниматься, вникать в его дела, а не сидеть вечерами перед телевизором. Родители должны знать, что если их ребенок попал в дурную компанию, то это прямая их вина, это оттого, что футбол и какая-то битва экстрасенсов им оказались важнее их сына или дочери. По сути, это ведь так и есть, просто не все это осознают. А у нас получается, что для вождения автомобиля люди ходят на курсы и сдают экзамены, чтобы получить права, а ребенка может родить кто угодно, а потом плюнуть на него и со временем горестно вопрошать: в кого он такой пошел?!