Пол так быстро вскочил и притянул ее к себе, что она не успела отпрянуть и задрожала.

– Это кажется тебе случайным, Джулия? – Он встряхнул ее за плечи. – Ты можешь согласовать это со своим расписанием?

Пол в ярости отпустил ее и схватил свой бокал. Не так он собирался провести этот вечер с ней. Раньше он легко и просто сохранял самообладание, но теперь начинал бояться, что с Джулией не будет ни простоты, ни легкости.

– Ты не заставишь меня силой спать с тобой.

– Ты абсолютно права. На этот раз, но только на этот раз я прошу прощения. – Чуть успокоившись, Пол улыбнулся. – А ведь мне удалось встряхнуть тебя, Джил. Неожиданное обезоруживает тебя. – Он провел пальцем по ее побледневшей щеке. – Я не хотел тебя пугать.

– Ты меня не напугал.

– Я напугал тебя до смерти, чего я обычно никогда не делаю с женщинами. Ты другая. Может, с этим я и пытаюсь справиться. – Он ласково поцеловал ее пальцы. – По меньшей мере, я уйду домой уверенный, что сегодня ночью ты будешь думать обо мне.

– Боюсь, что нет. Я собираюсь еще поработать.

– О, ты будешь думать обо мне. И ты будешь по мне скучать.

Когда Пол закрыл за собой парадную дверь, Джулия уже улыбалась. Черт побери, он был абсолютно прав.

Ева наслаждалась царящей вокруг суетой, самой атмосферой съемочной площадки. Даже подготовительная работа казалась ей особым родом любовной игры. Она с удовольствием узнавала некоторые лица: костюмеров, осветителей, реквизиторов, звукооператоров. Команда. Они были одной командой. Ева любила их как партнеров, как соучастников, и они отвечали ей взаимностью – она была неизменно вежлива и терпелива с самыми незначительными ассистентами ассистентов, если только они не были некомпетентными или ленивыми.

Ева гордилась тем, что без единой жалобы выносила долгие часы под руками парикмахеров и гримеров, никогда не опаздывала ни на примерки, ни на репетиции. Когда было необходимо – а это случалось часто, – она терпеливо ожидала под палящим солнцем или проливным дождем, пока готовили сцену к очередному дублю.

Некоторые режиссеры считали ее капризной, ибо она не была послушной марионеткой. Она спорила, оскорбляла, требовала и, по ее собственным подсчетам, ошибалась так же часто, как бывала права. И никто не мог упрекнуть ее в непрофессионализме. Она первая отбрасывала сценарий, выучив назубок роль, и мгновенно перевоплощалась в свою героиню, когда включались прожекторы и камеры..

Ева молча курила, пока ей поправляли парик. Сегодня первая репетиция сцены бала, на котором Мэрил знакомится с Робертом, а Ева Бенедикт – с Питером Джексоном, ибо, согласно контракту, вся подготовительная работа велась с дублером. Ева знала, что актер в студии, некоторые женщины на площадке уже возбужденно шептались. И когда Джексон вошел, она поняла – почему. Сексуальность была его такой же неотъемлемой чертой, как светло-карие глаза с золотистыми искрами. Смокинг подчеркивал великолепные плечи и грудь, которым большую часть фильма предстояло оставаться обнаженными.

– Мисс Бенедикт. – Безупречные манеры, вкрадчивый голос. – Счастлив познакомиться. Для меня огромная честь работать с вами.

Ева протянула руку, и Питер галантно поднес ее пальцы к губам. Прохвост! Пожалуй, несколько недель в Джорджии не будут очень уж тяжелым испытанием.

– Я с удовольствием смотрела некоторые ваши фильмы, мистер Джексон.

– Благодарю вас. – Он ухмыльнулся. О да, прохвост! Из тех, в ком нуждается каждая женщина хотя бы раз в жизни. – Должен признаться, мисс Бенедикт, когда я узнал, что вы согласились на роль Мэрил, то разрывался между восторгом и ужасом. И сейчас разрываюсь.

– Приятно слышать. Скажите, мистер Джексон… – Ева вынула из пачки еще одну сигарету и забарабанила ею по туалетному столику. – Сможете ли вы убедить зрителей, что молодой честолюбивый мужчина способен без памяти полюбить женщину в два раза старше его?

Глядя ей прямо в глаза, Питер достал коробок, чиркнул спичкой, поднес крохотный огонек к кончику ее сигареты.

– Без всяких усилий, мисс Бенедикт. Ева мгновенно почувствовала почти первобытное волнение.

– Вы работаете по системе Станиславского?

– Естественно.

К вечеру волнение лишь усилилось. Ева испытывала ту невероятную легкость и бодрость, какие вызывало в ней предвкушение новой любовной связи, а она не сомневалась, что Питер Джексон окажется интересным и изобретательным любовником.

– Нина, дорогая, пусть мне поджарят мясо с кровью! – крикнула Ева, поднимаясь в свою спальню. – Я чувствую себя людоедкой.

– Принести наверх?

– Я дам тебе знать. Что случилось. Тренере?

– Мистер Флэнниган в гостиной. И он пьет. Ева замешкалась лишь на секунду.

– Нина, закажи две порции. И, пожалуйста, дорогая, разожги камин в гостиной. Скажи Виктору, что я не заставлю его долго ждать.

Она заставила его ждать целый час. Ей необходимо было время, чтобы подготовиться к встрече.

Виктор Флэнниган был все еще женат, как и много-много лет назад. Он не мог – или не хотел – оставить свою жену. Долгие годы Ева пыталась пробиться сквозь незыблемую стену его религиозных убеждений, но ни ярость, ни слезы не помогали, и в конце концов она смирилась, потому что не смогла отказаться от него. Видит бог, она пыталась. Снова и снова выходила замуж… заводила бесчисленные связи. Бесполезно.

Откинув голову, закрыв глаза, Ева побрызгала духами шею, запахнула шелковый халат с затейливыми застежками из золотой тесьмы.

Она была женщиной Виктора Флэннигана с их первой встречи. Она умрет женщиной Виктора Флэннигана. Бывает судьба и похуже…

Со стаканом виски в руке Виктор ходил взад-вперед по гостиной.

– Прости, что задержала тебя. – Ева подошла к бару, открыла маленький холодильник, отодвинула полупустую бутылку шампанского. Пожалуй, понадобится целая бутылка. Вечер предстоит долгий. – Хотела освободиться от дневных забот.

Она ловко открыла бутылку – Ты прекрасно выглядишь, Ева. Нежной, сексуальной, уверенной.

– Я и есть нежная, сексуальная, уверенная. – Она улыбнулась, наполняя первый бокал. – Разве не поэтому ты меня любишь?

Виктор резко отвернулся и уставился на огонь в камине.

– Господи, я действительно люблю тебя. Больше, чем следовало бы нормальному мужчине. Я не раздумывая совершил бы убийство, если бы это помогло получить тебя.

Отчаяние, прозвучавшее в его голосе, встревожило Еву.

– В чем дело, Виктор? Что случилось?

– Мюриэл снова в больнице.

Мысль о жене вернула его к бутылке и стакану.

– Мне очень жаль. – Ева накрыла ладонью его пальцы – не для того, чтобы остановить пьянство, а чтобы, как всегда, предложить поддержку и сочувствие. – Я понимаю, как тебе тяжело, но ты не должен вечно винить себя.