— Он что-то замышляет. — заметил голем. — Я не верю мастеру Оливье! И тебе тоже!

— Я-то тут причем?

— Как только ты прочел письмо, ты захотел остаться на корабле. Сперва, я думал это глупая ревность к другому ученику. Это так?

Голем отчаянно пытался заглянуть мне в глаза. Ясное дело, у него ничего не получилось.

— Мне нужно достать одну вещь, которая есть у дяди. — признался я.

— Какую именно, ты мне не скажешь? — уточнил Евлампий, забираясь на плечо.

— У тебя прямая связь с Последним. Как я могу тебе доверять?

Я снова возвратился на кухню. Хорошо, что фея отправилась отдыхать, и я мог побыть один. Хотя из-за проклятого голема, я теперь не бываю наедине с собой. Ни на мгновение.

— Мы через столько прошли вместе. — проговорил Евлампий. — Мы много пережили, и ты не доверяешь мне из-за Последнего. Да, у меня есть прямой канал связи с высшим судьей, но я им не пользуюсь! Ты же можешь трансформироваться в чудовище и жрать невинных людей, но ты же этого не делаешь!

— Не могу. — возразил я, демонстративно потянув за цепочку.

Голем вздохнул.

— Не можешь мне доверять? Что же, я этого заслуживаю.

Он еще раз вздохнул и замолчал.

Неплохая уловка. Только меня дешевой театральностью не проведешь. Меня самого беспокоило поведение дяди. Он что-то не договаривал. Что-то важное и скорее всего ужасное.

— В одном, я могу с тобой согласиться. Оливье скрывает что-то про торт.

Я посмотрел на книгу рецептов, которую до сих пор держал в руках. На ее обложке красовались два слова: «я знаю».

— Расскажи, пожалуйста. — взволнованно попросил я.

Страницы перелистнулись, открывшись на главе: «Грандиозный праздничный торт.»

Растереть желтки, сахарный песок и сливочное масло. Добавить мускатный орех, цедру и молотый миндаль. Белки смешать с солью и взбивать до состояния пены. Всыпать, тщательно просеянную, муку. Перемешать до образования равномерной массы. Влить в подготовленную форму, соответствующую размеру феи.

Взрослую фею, предварительно опоенную старым, обязательно синим сидром, окунуть в тестовую массу по горло. Фея будет усердно работать крыльями, пытаясь выбраться из формы, взобьет тесто, одновременно насыщая его золотой пыльцой.

Готовим крем…

Я замолчал. Мы с Евлампием пытались переварить прочитанное.

— Он что, хочет запечь ее в торте? — не выдержал голем.

— Не знаю. — честно сказал я. — От дяди можно ожидать чего угодно.

Я закрыл книгу рецептов и тоскливо уставился на обложку. Не осмеливаясь спросить. Время текло медленно, томительно, с угрожающим привкусом.

— Это первая фея на корабле? — наконец решился я.

На книжной обложке проступила красная цифра «семь».

— Какой ужас! — не выдержал голем. — Мы должны ее предупредить. Ей же нужно спасаться! Какой кошмар, он уже убил семь фей!

— Если мы вмешаемся, Оливье, в лучшем случае, выбросит нас за борт!

— И что? — Евлампий задохнулся от возмущения. — Ты позволишь ему печь торты из фей?

— Я думаю, она бы нас не предупредила. — возразил я.

Евлампий замолчал. Мне показалось, над его маленькой головой промелькнула крошечная молния.

— Ты прав. — согласился он. — Но это не значит, что мы поступим также.

Что я теперь должен сказать — ты прав! И мы так и будем говорить друг другу, что мы правы. Это будет продолжаться бесконечно, пока один из нас не умрет, а другой не превратится в пыль. Решив не доводить до столь печального исхода, я предложил:

— Давай подождем, и все обдумаем. С корабля ей все равно деться не куда.

— Боюсь ты прав. — согласился голем. — Нужно придумать план побега.

Спать нам пришлось в трюме, на том самом вонючем гамаке. Некоторые вещи неизменны или мы с ними неразлучны. А в моей, то есть ученической каюте, теперь жила фея. Поминая дядины слова, я не рискнул оспаривать ее право на комнату.

Я долго не мог уснуть, рассматривая грязный потолок. Голем молчал, не пытаясь вести дискуссий, а я и не хотел, чтобы он говорил. В полной тишине, нарушаемой лишь шумом моря, мы плыли все дальше от Черногорска и ближе к проходу в Изумрудный мир.

Интересно, какой он? Отвлеченно думал я. На что он похож? На Тролляндию? На Черную империю? Надеюсь не на Тринадцатый Темный Объединенный мир? Там довольно сложно спрятать фею. Она будет выделяться на фоне огромных каменных истуканов, оживленных бездушной магией. Что за ерунда, почему мои мысли постоянно возвращаются к ней. Она же невыносима. Заносчива, груба и не думает ни о ком кроме себя.

Я вздохнул. Какая бы она не была, она не заслужила такой участи. Я решил, что обязательно спасу ее и сразу уснул.

С утра, расквитавшись с положенным моционом, я решил посетить кухню. Подкрепиться и с уверенностью ждать следующего задания.

— Может, попробуешь ее супчик? — предложил Евлампий. — Нам надо узнать о ней побольше, помнишь?

С сомнением посмотрев на котел, я подумал, что могу рискнуть. Дядя его ел, значит, ничего страшного со мной не произойдет. С ним же все в порядке.

Взяв ложку, я мгновение сомневался подогревать феино варево или нет. Все взвесив, решил не тратить время. Я ведь, только пробу сниму. Греть ради этого целый котел нецелесообразно. Ужас! Начинаю превращаться в голема. Слишком много думаю, и в итоге решаю делать то, что практичнее.

Я помотал головой, и зачерпнув прозрачной жидкости, поднес к губам. Никакого постороннего запаха, один лук. Я зажмурил глаза и запихал ложку в рот.

Вкус оказался соленым и одновременно сладким. Весьма странным, но очень вкусным. Я набрал ложку и еще одну. Четвертую, седьмую.

— Может, хватит? — вмешался Евлампий.

Я его не слушал, продолжая опрокидывать ложку за ложкой, пока от лукового супа не осталось половины.

Голем продолжал меня уговаривать. А не добившись результата, перешел на угрозы, а затем и вовсе начал трясти цепь. Я не обращал на него внимания. Чем больше супа я ел, тем сильнее мне хотелось еще. Отбросив ложку, я поднял полупустой котел и, приникнув губами, с жадностью допил. Высосав все до последней капли, я залез головой внутрь, тщательно обследовав скрытые остатки супа. К моему величайшему разочарованию, котел опустел.

— Вкуснотища. — грустно протянул я. — Была!

— Ты что не помнишь, что написано в книге рецептов? — заорал голем. — Это же яд! Ты выпил котел яда, и еще хвалишь какой он вкусный! Почему ты не остановился?

— Я оборотень! — парировал я. — Когда дело касается еды, я не могу остановиться.