Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пять заходов – и вперед, будь что будет», – сказал я себе.
Конечно же, дело пошло не по плану. Хотя сам по себе трюк не представлял собой ничего сверхъестественного – я просто взлетал с одной рампы, пролетал шесть метров, делая при этом бэкфлип, и приземлялся на другой рампе, стоящей на здании напротив, – мне мешали некоторые внешние факторы. Во-первых, обязательно нужно было позаботиться о достаточном разгоне. Я не имел права передумать в последний момент. Если бы что-то пошло не так, мне пришлось бы резко затормозить. Сделай я это за шесть метров до края – я упал бы вниз с трехэтажного здания. В итоге пять пробных заходов превратились в двадцать. Меня это начало доводить до белого каления.
«Да черт побери, все ж в порядке, успокойся ты уже! – говорил я себе. – Значит, так, сделать флип мне ничего не стоит… Нет, я больше никогда этого не повторю…»
Чем больше я думал об этом, тем больше мой энтузиазм вытесняла тревога. Я видел дрон. Он уже давно висел в небе, и я беспокоился, что очень скоро его придется спустить на подзарядку. Интересно, в камере на шлеме заряд батареи тоже на исходе? Я увидел, что не одного меня посещали подобные мысли, и это только усугубило положение. Мне ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к испробованному методу: я надел наушники.
Мы с Робби определились с музыкой для Cascadia еще задолго до того, как приехали в Гран-Канарию. Fools, трек американской инди-группы The Dodos, идеально соответствовал нашей концепции – в нем есть отличная, ритмичная барабанная партия. Так же, как и в случае с Industrial Revolutions, песня помогала мне выполнять различные трюки. Я включал Fools на телефоне, клал его на пол и на определенном моменте крутил педали, выполняя какую-нибудь линию на выступе или делая гэпы по крышам.
В Fools был один ключевой момент, который я намеревался подогнать под «школьный» гэп. Он начинается в первом припеве словами: And we don’t do a thing, cause we’re busy and think / We’re just wandering, we’re just a-wandering like fools[7]. Затем сразу же вступают дополнительные вокальные партии: Wo-oh! Wo-oh! Эта часть являлась как бы побудителем к действию; в этот момент я поставил ноги на педали и по мере развития песни погнал к краю, набирая скорость, достаточную для того, чтобы развеять мои сомнения. Я просто гнал вперед.
Я сорвался с рампы и сделал флип. Небо пронеслось надо мной, затем показалось место приземления. Инстинктивно я почувствовал, что немного перебрал с флипом, что приземление будет жестким, но это было незначительной проблемой. Запястья свело ударом, но я удержался. Я сделал это. Стресс и беспокойство Лас-Пальмаса остались позади. Джордж в экстазе обрушился мне на спину. Можно было считать, что фильм готов.
В любом другом случае за разъезды по балконам Сан-Хуана и флип со скалы в Эль-Роке меня, вероятно, усадили бы за решетку. Но с такой командой, как моя, я мог позволить себе такой райдинг, который бы полностью соответствовал моим идеям. Пожалуй, таковой является и вся моя райдерская жизнь. Мне понравилось делать это видео. Да, местами было очень волнительно, но ничего серьезнее, чем в Imaginate или в Way Back Home, здесь не было. Концепция была изначально амбициозной, и то, как круто все получилось, свидетельствует о том, что я выжимаю все из тех возможностей, которые передо мной открываются. Ни у кого из горожан и мысли не возникло выбить меня из седла, ведь я получил разрешение; а получил я его благодаря прекрасной команде моих друзей. Забавно, но одним из тех, кто изначально выступал против моих поездок по крышам, был местный полицейский. Высота его здания составляла метров 20, а место потенциального приземления представляло собой огромную кучу мусора. Он, должно быть, не хотел, чтобы его дом был показан в таком негативном свете, но даже ему в конце концов пришлось уступить.
Мой прошлый опыт был совсем иным. Констебль Иэн Кармайкл терпеть не мог, когда я гонял по ночным улицам Данвегана. Даже в Эдинбурге, да и в Глазго, мне приходилось быть осторожным, чтобы не вызвать возмущения относительно порчи имущества. Однако же с полноценной съемочной группой я мог просто выбрать какое-нибудь место и работать себе спокойно. Единственные ограничения – мое собственное воображение и неуверенность. Справившись с ними, я способен вообще на все.
Сцена двадцать третья
Транспортный музей Глазго
Съемки одного из последних кадров Imaginate. Построен макет комнаты Дэнни – на этот раз в нормальном масштабе.
ДИКТОР: Все внимание в Келвин-Холле сосредоточено на том, чтобы довести фильм до конца. Здесь, на копии гигантского сэта, выполненной в нормальном масштабе, молодой Дэнни МакАскилл отправится в путешествие по собственному сознанию.
Камера переключается на продюсера Майка Кристи.
МАЙК: Мы построили детскую комнату Дэнни. Его воображение тогда работало с невероятной силой; знаете, все эти игрушки, все эти трюки, о которых он мечтал, – его голова порой просто разрывалась, как он говорит. Это мы и попытались изобразить в нашем фильме.
В роли камео выступила Энн МакАскилл, мать Дэнни. Она ждет своего выхода.
ЭНН: Вот он – мой выход!
Спустя несколько мгновений она врывается в комнату и принимается отчитывать актера, играющего Дэнни-ребенка.
ЭНН: Дэниел, хватит уже возиться со своим великом, идем чай пить!
Каково твоим близким наблюдать весь этот беспредел?
Много кто задает мне подобные вопросы, особенно после просмотра Cascadia или The Ridge. Я и сам много думаю об этом, да и мои коллеги тоже. Я недавно смотрел документальный фильм от Red Bull про Робби Мэддисона, и он в нем говорил о том же. Робби – это, наверное, один из моих самых больших источников вдохновения, хотя он больше по мотоциклам, чем по велосипедам. Его страсть к трюковой езде влияла на его близких – то же самое и со мной.
Но Робби, конечно, находится на совершенно ином уровне. Для одного из своих трюков он покорил копию Триумфальной арки, находящуюся в Лас-Вегасе. Копию высотой в 30 метров. Упади он с сиденья или потеряй контроль, – и он погиб бы в два счета. После прыжка камеры переключились на его жену, на которой лица не было. У них большая семья, есть сын – естественно, интересно было услышать, что Робби думает по поводу всех этих рисков и по поводу возможных последствий его деятельности.
«Все говорили мне, что я покойник и что я совсем умом тронулся, – сказал он. – А я им говорю: «Вы просто ничего не понимаете». Эми происходящее дается не очень легко. Она же видит все это; понятно, что она не может спокойно смотреть на мои прыжки. Она несет всякую околесицу, но ведь все-таки она приходит и смотрит… Вот так и живем».