уместнее. Мы воевали не с одним громадным и сильным противником — мы воевали с множеством мелких и рассеянных врагов. Поэтому сокрушительные удары были не только эффективны, чтобы сразу выбить врага из войны, но и подрывали моральный дух остальных, заставляя их понять, что эту войну им не выиграть.

В поместье мы устранили всех, кто попался на пути. В этом не было жестокости, не было какой-то жажды крови или желания сделать как можно более страшной бойню — лишь чётки план и понимание целей и задач. Кто-то назовёт это военным преступлением, но правда в том, что какие эмоции ты не пытайся привязать к случившемуся, суть остаётся неизменной — это война. Не я так назвал происходящее, не я начал её, но я знаю, как её надо вести.

Поэтому я смотрел на всё это совершенно под другим углом. Поместье было военным объектом, штабом, в котором располагался командный состав, представляющим из себя семью. Все, кто находился там, были обслуживающим персоналом, будь то повара или слуги, а значит законными целями.

Я никогда не слышал, чтобы кто-то обвинял солдат, когда они сбивали вражеские корабли или бомбили базы противника. А ведь сколько там такого же обслуживающего персонала, которые даже военными не являются и может даже оружие никогда не держали? Нет, всем всё равно, ведь это военный объект. Работаешь на нём — работаешь на врага и становишься частью вражеской армии. Всё просто. К тому же я знаю, что от такого персонала нередко может прилететь в спину с той же эффективностью, что и от солдата.

Закончив в поместье и разобравшись с семьёй Кэлэрдайнов, состоящей из мужа, двух жён, трёх сыновей и двух дочерей, мы погрузились на борт корабля, который сразу начал набирать высоту, унося нас как можно дальше от дома. Я уже слышал сирены служителей закона, а когда поднялись выше, видел, как сине-красные вспышки окружают нашу цель.

Уходи мы по земле, и вряд ли бы смогли покинуть то место, так как его грамотно брали в кольцо не только с земли, но и с воздуха. Мы разминулись с одним из кораблей буквально в сотнях метров и лишь малый газ, что не давал пламени вырываться из сопел, да стелс-система позволили нам улизнуть.

— Следующая цель? — раздался в моём наушнике голос Фарена.

— Марши.

Выбор был не случаен. Они находятся дальше всех от мест наших налётов. Следовательно, и полиции будет дальше ехать, и как новость, так и звуки бомбардировки могли до них не дойти. Цель была всё та же — десант, зачистка, уход.

Пока мы летели, я и мои братья быстро перезаряжали пулемёты и обновляли боекомплекты, чтобы быть готовыми к новой высадке. По готовности мы вновь встали на свои места, позволив захватам зафиксировать нас у стены.

Глядя на полумрак, который даже не пытались разогнать лампы красным светом, я вспоминал множество своих операций, где мы на точно таких же десантных кораблях двигались во вражеские территории. Обычно также хранили полную тишину: кто-то молился Императору, кто-то повторял про себя план, новички просто волновались и горели жаждой битвы. И ведь ничего не поменялось…

А должно было?

Нет. Просто испытываю чувство старой доброй жизни, в которой я всегда чётко знал, что и как нужно делать.

Тяжело быть свободным, да?

В какой-то мере. Наверное, я просто не привык к той ответственности, которая легла на мои плечи. Здесь от меня зависит куда больше, чем на обычной операции.

— Пять минут! — раздалось в динамиках десантного отсека.

— Принял, пять минут, — ответил я через связь.

Я был готов к тому, что, когда мы прилетим, хозяев может не оказаться. Пусть перерывы между нападениями я старался делать минимальными, однако никогда не было гарантии, что что-то пойдёт не по плану.

— Три минуты! Открываю кормовой люк!

— Принял.

Сработали, держатели, отпуская активную броню, и мы встали напротив открывающегося кормового люка.

Поместье находилось в пригороде, причём здесь было больше природы и меньше цивилизации. Не уверен, что полиция вообще сюда приедет, так как свидетелей из соседей попросту не будет.

— Минута!

Визоры уже выискивали среди редких домов нужное поместье. Насколько мне известно, этот дом отобрал у Барбинери часть деревообрабатывающего бизнеса. Ради такого начинать войну было странно, однако я подозреваю, что им доплатили за участие или глава поместья каким-либо образом задолжал своим хозяевам.

Вскоре визор поймал и увеличил необходимое нам поместье, позволяя разглядеть получше его крышу и близлежащие пристройки. В то же мгновение я услышал команду:

— Пошли!

И сразу же сделал шаг в темноту.

Некоторые сравнивают этот момент с шагом в бездну. Вот ты стоишь на твёрдой земле, вернее, полу, а вот один шаг и под тобой ничто. А если брать наш случай, так тёмное ничто, почти бездна, где только визоры и разгоняют зелёным цветом тьму.

Промахнуться или поздно включить двигатели я тоже не боялся. Компьютер держал на цели метку, отсчитывая до неё расстояние. И когда на экране высветилось предупреждение о критическом сближении, я тут же сгруппировался, включив двигатели, которые заметно замедлили моё снижение. Падение замедлилось до приемлемой скорости посадки, но не настолько, чтобы хрупкая крыша выдержала мой вес.

Как и в прошлый раз, я провалился с грохотом на чердак, пол которого буквально прогнулся под моим весом. Часть досок попросту не выдержали, лопнув, и я чуть провалился вниз. Рядом приземлились остальные.

И в этот раз пол попросту не выдержал.

С грохотом мы рухнули прямо на следующий этаж, оказавшись сразу в коридоре. Пыль ещё не осела, как в коридор начали выглядывать или выскакивать люди, после чего всё погрузилось в новый хаос.

Я не думал, просто ловил на прицел цели, которые подсвечивал компьютер, после чего позволял броне немного отредактировать прицел, направив ствол точно на противника. Даже сквозь броню я слышал грохот стрельбы. Иногда чувствовал, как по броне то и дело что-то прилетает, но настолько слабо, что будто этого и не было.

Я шёл прямо по коридору, выбивая двери по очереди. Быстро оглядываю комнату. Есть цель — стреляю, нет цели — иду дальше. И так одну за одной, пока верхний этаж не заканчивается, после чего сразу спускаюсь на первый. Поместье имеет три этажа. Третий я свой