Опять синие, а не серо-выцветшие.

— Это не шутка была?! — совершенно обалделым голосом переспросил Антон и неверяще потыкал пальцем в экран Пашкиного мобильника. — Это…

— Да какие шутки, — я пожала плечами и подмигнула. — Обыкновенное волшебство.

Уже осознанно выпустив заклинание, я напоказ сделала замысловатый жест рукой, и в кухню из коридора после небольшой паузы медленно вплыл второй мобильник. Чуть покачиваясь, он плавно сделал круг над столом и лег рядом с первым. А я снова подмигнула старшему сыну, смешно подвигав бровями.

— Ма-а? — недоверчиво переспросил Тошка, отмахиваясь от ликующих воплей младшенького, козликом скакавшего вокруг нас. — Это же магнит, да? Под столом?

Тут совершенно забывший о былых неприятностях сынуля откинул скатерть и заглянул в полутьму, еще и рукой начал шарить по обратной стороне столешницы. И вдруг пискнул, отскочил так быстро, что перевернул табуретку, на которой сидел, и чуть не брякнулся со всего размаху на пол. Хорошо, я успела поймать.

— Что это?! К-кто это?!

Я скептически оглядела высунувшуюся из-под скатерти зеленую морду в клочках отрастающей шерсти и представила:

— Знакомьтесь, это Гриша. Он теперь будет жить с нами.

За то время, что прошло с первой нашей встречи, подкормившийся гремлин существенно подрос, сменил хабитус с лягушачьего на какой-то полумышиный и покрылся неровными клочками шерсти. Выглядел он страшненьким донельзя, но глазища блестели разумом и любопытством. Тварька высунула нос еще дальше из-под скатерти и с интересом обнюхала замершего в прострации Тошку. Пошевелила прорезавшимися усами и умильно заморгала на меня снизу вверх.

— Кушать! Детальку! — сказала она скрипучим тонким голосом и облизнулась длинным розовым языком.

— Лопнешь, зараза! — искренне возмутилась я. — И вообще, сначала выплюни документы. Нечего-нечего рожи мне тут корчить, я твою породу знаю. Все, что сожрал не позже чем сутки назад, можешь при желании выплюнуть и вернуть в прежнее состояние.

— Вку-у-у-усно! Ма-а-а-ало! — заканючило тощее, длиннолапое, с зелеными проплешинами в белой шерстке чудо. — Гриша хочет ку-у-у-ушать! Дай! Машинку!

— А самолет, в котором пассажиры сидят, тебе не надо? — изумилась я.

И в этот момент отмер младшенький. Он сначала завизжал так, что я почти оглохла на одно ухо и дернулась спасать мелкого, но тут выяснилось, что в спасении, похоже, нуждается кое-кто другой. Потому что Пашка схватил гремлина под передние лапки, и тот даже квакнуть не успел, как сынуля выдернул тварьку из-под скатерти как репку из грядки, прижал к груди и звонко чмокнул в нос, при этом продолжая повизгивать от счастья.

— Мама! Какой хорошенький! Он живой?! Настоящий? Он наш?!

Судя по отчаянно вытаращенным глазищам, даже сам гремлин изумился, когда его назвали «хорошеньким».

Тощее, нескладное, клочкасто-лысое, с непропорционально длинными и тонкими лапками, с пастью как у сундука, полной острых треугольных зубов. Одно хорошо: привязанный дух ни за что не навредит хозяевам, а мои сыновья одной со мной крови. Но удивительно другое дух ведь очень относительно материален. Точнее это просто сгусток энергии, принимающий ту или иную форму. А Пашка его тискает и гладит, как живого котенка. И кажется, тваренок отошел от первого испуга вон как довольно жмурится и урчит уже.

Антон тоже немного пришел в себя и закрыл рот. Похлопал ресницами сначала на гремлина, потом на меня. Помолчал пару секунд. И наконец выдал:

— Сумасшедший дом!

— Есть немного, — согласилась я, отбирая у Пашки будущего домашнего духа, пока он его не затискал до состояния котлеты. — Но в целом это существо вполне разумно и местами полезно. Особенно если выплюнет ваши паспорта. А то оформлять их заново это не то удовольствие, о котором я мечтаю. Слышишь, ты, дух нечистый? А ну, живо! Будешь хорошим монстриком, я тебе батарейку дам пожевать.

С этими словами я вынула из ящика стола металлический цилиндрик с магией. Шура сказала, это от пульта кондиционера. И я даже без объяснения поняла, что за прибор она имела в виду. Все страньше и страньше. Ладно, потом. Так вот, в батарейке была не просто магия, а по-особому обработанная людьми, для гремлинов нет вкуснее и питательнее деликатеса, почему они и жрут не просто камни в горах, а именно людские вещи.

Скорчивший было жалобную моську Гриша увидел обещанное лакомство, и у него мгновенно загорелись глаза как два желтых фонаря. Он протянул лапки к вожделенной вкусняшке, но поймал мой строгий взгляд, преувеличенно печально вздохнул, изобразив маленького и несчастного гремлина, у которого последний кусок из горла выдергивают. Поднатужился и р-раз! принялся выплевывать на стол разноцветные ошметки бумаги. Дети отшатнулись от такого внезапного фонтана, но уже через пару секунд обрывки и кусочки сами собой начали складываться в погрызенные книжечки с фотографиями, а через полминуты уже и следов не осталось от того, что кто-то сжевал три паспорта: Тошкин, Пашкин и Виктора. Неожиданный довесок. Скормить, что ли, обратно гремлину? Или придержать?

— Мама, я уже вообще ничего не понимаю, — вздохнул старший сын. — Мне все это точно не снится?

— Нет, это обыкновенный гремлин, вполне проявленный наяву, — я погладила Тошку по плечу. — Просто не все их могут видеть, только те, у кого есть определенные способности.

— А у меня есть?

— А у меня?! — почти хором спросили дети.

— Ну вы же мои сыновья. Раз я волшебница, значит, и у вас магия в крови. Только необученная и не разбуженная. Сами, без учителя, вы максимум гремлина проявленного разглядите. Так что подвиги пока отменяются, слышишь, Павел?

— Вот так всегда, надулся младшенький.

Но быстро утешился, тиская Гришу. Тому, в принципе, уже нравилось все происходящее, и он начал сам ластиться, подставляя вытянувшуюся и заострившуюся мордочку под поглаживания. Тошка, правда, пока поглядывал в его сторону несколько скептически. Его, кажется, что-то смущало.

— Мам, но ведь гремлины, помнишь, мы старый-старый фильм смотрели про них?

— По-моему, это был ужастик, а милые пушистые чудики из него превратились в чудовищ, которые все портили. Их еще ни в коем случае нельзя было поливать водой или что-то в этом роде. Они именно после этого зверели. Любое существо с голодухи может покусать и напакостить, я пожала плечами. А воду гремлины и правда не любят. Но не потому, что от нее звереют, а потому, что гремлин по сути энерго-информационная структура, которая перенимает свойства тех объектов, которыми питается. А поскольку больше всего в мире они любят всяческие механизмы и прочие изделия, произведенные разумными существами, потому что именно переработанная таким образом энергетическая матрица им вкуснее всего, то и свойства будут соответствующие.

— Э, — глубокомысленно сказал сын.