Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По разным причинам.
И вот везут на каталке больного к лифту, и слышно, как буфетчик прямо-таки надрывается.
– В чем дело?
– А это, – ответил лифтер, – ему вчера поставили инфаркт. Так он с утра явился на работу и начал орать, потому что иначе сдохнет.
– А ну-ка, ну-ка, что вы нам привезли?
– Панкреатит!
Доктор уже идет.
– А ну-ка, посмотрим, что тут за панкреатит…
– А ну-ка встала с каталки и пошла отсюда вон! Ногами!
И пошла, и бормочет:
– Даже помощи медицинской оказать не могут…
Самая соль в том, что доктор был прав. Никакого панкреатита не было.
А была очень ретивая медсестра, которая знала симптомы панкреатита и хотела, чтобы был панкреатит. Ее потом уволили за то, что упустила коляску с больным с пандуса. Больной съехал, перевернулся и встал раком. А она стояла, уперев руки в боки, и хохотала.
Больница.
Один стоматолог на всех.
Длинный-предлинный коридор, ведущий к этому стоматологу. По этому коридору ходили всякие – здоровые и доктора.
Пломбы с прощальным стуком вываливались изо ртов на пол уже на обратном пути, в том же коридоре.
И вот у стоматолога случился холецистит.
Заведующий собрал анестезиологов:
– Такое дело, операция. Кто делает анестезию?
Вся ординаторская, армейским хором, шаг вперед:
– Я!
Пациентка: 59 лет.
Любовник 29 лет.
Это вводная.
Теперь – циничное и, может быть, интересное.
Пациентке предстоит неприятная и тяжелая операция: ампутация матки.
Перед наркозом, слезно:
– Доктор, я вас озолочу! Ну, сделайте так, чтобы его член во что-нибудь потом упирался!
Обязательно, хорошая моя и милая.
Первоначальный наркоз уже сделан.
Анестезиолог, вводя эндотрахеальную трубку и забивая марлю:
– Вот! Вот тебе упор! Вот!
Больница. Бабулька с гангреной ноги. И еще санитарка Степановна.
Бабульку готовят к операции, ногу отрежут.
Ко времени «Ч» бабулька, как водится, переменилась и готова пойти в отказ.
Лежит на кровати, в окно церковка видна. Крестится:
– Ох, и зачем я только согласилась? Лучше бы я с ногой померла…
Одновременно подходит санитарка Степановна, взирает на ногу, качает головой, всплескивает руками:
– Ну нога, вот это нога. Как же я ее унесу?
Да. И пугаться нет причины. Если вы еще мужчины. Вот, новый поворот.
Был у нас в больнице доктор С., добрейший человек. Печальнейший циник с нехорошим юмором.
Но несколько прижимистый, не отнять. Любил разнообразную халяву.
Больница наша находилась – находится? не знаю, в чудо не верится – за городом, а доктор жил в городе и каждый день катался туда-сюда на электричке. Вместе со мной.
И рад был любой возможности сэкономить четыре, что ли, рубля, и уехать как-нибудь бесплатно.
Кто кормит и вообще выручает докторов? Больные. Вот одна больная, которую он систематически отпускал домой в город, и говорит: «Давайте, доктор, я вас подвезу на машине».
Доктор вежливо помялся и сразу согласился.
На выезде из пригорода он вспомнил, что у пациентки эпилептические припадки.
Автомобиль набирал скорость. Доктор С. покрылся холодным потом.
На вираже благодетельница бросила руль. Доктор закрыл глаза и решил, что это все. Он мысленно попрощался с любимой больницей. Потом с женой и дочерью.
– Не бойтесь, доктор, – услышал он. – Я уронила помаду.
Машина кое-как неслась по шоссе.
Послала меня матушка в поликлинику забрать больничный, карточку, да печати поставить. К заведующей.
Пришел я, прищурился, оценил очередь – небольшая, но вязкая.
Сел.
Чего-то, думаю, не хватает. Кого-то.
И тут он пришел, он куда-то отходил, с авоськой и сумкой. Лет пятидесяти, с горбом, из хронических балагуров. Он собрался куда-то ехать – не иначе как в санаторий. Разминать и рассасывать горб.
Ослепительный козел.
Присел на диванчик со словами: «А куда спешить-то? Спешить некуда».
Перебрал содержимое сумочки, переложил сосиски, батон, штаны, лимон, рулон бумаги, кофе.
После чего обратился к очереди со стихотворением: «Когда несешь жене цветы – подумай, не козел ли ты?»
И достал, отломил шоколадку.
Свет перед моими глазами померк.
Посетил поликлинику.
В гардеробе самозародилась маленькая ярмарка достижений народного хозяйства. Рыночек. Разные вещицы. Толпятся медсестры, докторши.
Продавщица:
– Стойте, девочки, стойте. Сейчас на вас что-нибудь привезут. Большие трусы… Стойте.
Никто и не уходит.
Студенческое, Первый Ленинградский мединститут.
Экзаменуется раба божья Света (Галя, Таня, Наташа – неважно). Экзаменуется на предмет биологии.
Рассказывает про паука.
Довольно толково рассказывает.
Профессор доброжелательно интересуется паучиным желудком. Какое у Светы-Наташи мнение насчет этой проблемы?
Света-Наташа в замешательстве.
Добрый профессор, выводя не то Хор, не то Отл, сам себе отвечает:
– У пауков…
Света-Наташа внимательно следит за движением его ручки. Оценка выведена, подпись поставлена.
– У пауков, – говорит профессор, вручая зачетку, – желудок продолжается в ноги. Вы не находите этот факт весьма замечательным?
Света-Наташа:
– Мне наплевать.
Ударение на последний слог.
Это был сериал такой, «Санта-Барбара». Он и есть, и будет всегда.