– Вставай, кабаш тебя забери! – крикнул в отчаянии Халкор и пнул лежащего на топчане раба, мечтательно уставившегося в потолок. Слава не реагировал ни на удары, ни на болевик – просто лежал и смотрел с полуулыбкой на идиотском лице. «Если он сейчас не встанет, не выйдет на арену и не выиграет бой вместе со своей шлюхой – хозяин мне башку отрежет!» – в отчаянии подумал Халкор и крикнул:

– Давайте сюда Леру! Скорее!

Леру привели, она с ужасом посмотрела на лежащего Славу и дрожащим голосом спросила:

– Что с ним? Давно он так?

– Дура! Поднимай его, как можешь! Хоть удовлетворяй тут же, только чтобы он поднялся и пошел биться! И чтобы выиграл! Если он не встанет через пять сентансов, хозяин не только с меня шкуру спустит, но и с вас обоих! – Халкор в отчаянии еще раз врезал ладонью по бессмысленному лицу Славы, а Лера обняла лежащего любовника и зашептала ему в ухо:

– Слава, Славочка, ну вставай, вставай! Нам будет очень плохо! Я боюсь! Вставай, пожалуйста!

Слава плавал где-то в непонятном месте, как облачко, как туман из искорок, легкий и летучий. В этом месте ему было хорошо и спокойно. Как оно называлось? Да кто его знает… главное, что ему тут оказалось хорошо и приятно, никто не бил, никого не надо было убивать, никто не обижал его друзей… Каких друзей? Разве у него были друзья? Нет друзей – значит некого обижать… Простор… свобода… светлячки, светлячки, светлячки! Голос! Голос зовет! Голос? Какой голос? Тут нет никого! Он не хочет никого! Голос знакомый… вроде как кто-то плачет? Кто? Лера… лера… что такое лера? Кто такое лера? Лера? ЛЕРА?! Зовет?! Плачет?!

Облачко-Слава стало уноситься куда-то по тоннелю с огромной скоростью, как будто его выносило в аэродинамическую трубу… доля секунды! Хлоп! Упругое тело, прижавшееся к нему, перед глазами странное лицо – пятнистое, смуглое, глаза желтые, с вертикальными зрачками. Из глаз падали капли – крупные и соленые, попадали ему прямо в рот.

– Ты… Почему плачешь?

– Вернулся? – Губы Леры коснулись Славиных губ, она обхватила его тело руками, – держись, не бросай меня одну! Я одна погибну! Вставай, скорее! Через несколько секунд нам на арену! Сейчас будет скандал!

– Арена! Ненавижу… Пошли, я готов! – Слава мягко отстранил Леру, вскочил на ноги, подхватил мечи. – Я готов!

Против них на этот раз выпустили пять мохнатых пауков, каждый размером с холодильник. (Гексаны. Паукообразные. Планета Шшаран. Ядовиты. Бьются клешнями и выбрасывают липкую паутину. Очень опасны. Уничтожать органы зрения. Нервный центр, управляющий движением – на головогруди, между первой и второй парой лап. Невероятно живучи.).

С этими существами Славе и Лере пришлось попотеть – в буквальном смысле слова. Они бегали по арене, спасаясь от ядовитых гадов, постепенно, одного за одним, уничтожали человекопауков. Плохо было то, что Лера до сих пор до ужаса боялась пауков, как и многие из женщин. Она просто визжала от страха, когда паук к ней приближался, что, впрочем, не мешало ей отрывать у гада одну лапу за другой. Как оказалось и как было указано в руководстве по борьбе с этими тварями, их панцирь был практически непробиваем холодным оружием. Единственное, как можно было их убить, это уничтожить органы зрения, а потом, подобравшись ближе, вогнать меч в нервный узел между лапами – там хитин был очень слаб, и меч легко его пробивал.

Наконец бой закончился. Запыхавшись, обжегшись желтыми каплями яда, красные от прилипшей едкой паутины гладиаторы отправились в комнату отдыха.

Халкор был счастлив, тренер не удержался и сказал, что хозяин очень доволен крупным выигрышем, сегодня они отработали свою стоимость пять раз!

Слава был совершенно «счастлив», о чем и сказал тренеру с максимальной степенью искренности, на которую оказался способен. Видимо, искренность перла у него изо всех щелей, потому что Халкора перекосило, и его лицо стало похоже на маску какого-то африканского божка-упыря.

Залечивание ран заняло около часа – эта пауковая пакость въелась глубоко в тела бойцов, потому пришлось довольно долго вымывать яд и заживлять то, что осталось. Погрузились во флаер только через час, когда их как следует вылечили, умастили гелями и притираниями, – они были ценным имуществом, а рачительный хозяин заботится о ценном имуществе.

Халкор и два охранника отправились с ними. Флаер оказался другим – теперь они вылетели на легкобронированном аппарате, вооруженном корабельными лучеметами.

Слава подозревал, что у Агарлока не все в порядке, – похоже, хозяин сумел испортить отношения с несколькими довольно влиятельными кланами, в том числе и со своим постоянным покупателем, который забрал последнюю партию рабов. Сильмара, перед тем как уволиться, успела рассказать Славе о том, как Агарлок продавал его «коллег».

Зачем она это сделала? Кто ее знает… Он сам не понимал. Может, хотела как-то отблагодарить Славу, помня, что тот обещал убить всех, кто измывался над его подругой, – все-таки она тоже женщина, то ли наоборот, показывала, где находятся его товарищи, чтобы помочь их спасти, – разум инопланетников был отличен от разума простого землянина – то, что ему казалось ужасным и отвратительным, для них было в порядке вещей.

Сильмара исчезла из их жизни, Слава думал, что навсегда. Ее слова про пять миллионов кредитов, которые женщина пообещала каким-то там рабам, он не воспринимал всерьез. Рабам ни к чему деньги.

Лететь оставалось недолго, но неожиданно Халкор сообщил, что они отправятся не на Базу, а в соседний город – пока информация о беспроигрышных бойцах не разошлась по планете, требовалось снять сливки – на темных лошадках, выставляемых против сильных и опытных бойцов, можно было хорошо нажиться. Потому-то они сейчас полетят в южное полушарие, что займет часа три. По большому счету Славе было все равно, куда лететь, да и по сравнению с тренировками выступление на арене не так уж его и утомило. Если месяцами каждый день по двенадцать часов подряд делать практически то же самое – три-четыре боя покажутся совсем легким делом.

Рука Леры успокаивающе лежала у него на колене, и Слава закрыл глаза, обдумывая, что с ним случилось перед выходом на арену. Складывалось впечатление, что его душа вышла из тела, как у людей, испытавших клиническую смерть. Он раньше не верил в эти рассказы, хотя читать о подобном было очень интересно – тем более что некоторые, побывав в состоянии клинической смерти, получали особые способности – становились экстрасенсами, либо к ним почему-то начинали прилипать металлические предметы, либо… в общем, происходили всякие чудные штуки, и никто из ученых не мог определить – почему и что с людьми случилось.

Слава придерживался версии, что люди, видевшие всякие тоннели и полеты, просто погружались в видения умирающего мозга, и все. Он был материалистом до глубины души и не особенно верил в божественные сущности и жизнь после смерти. Таковым остался и до сих пор, оказавшись рабом на чужой планете. Слава всегда спрашивал тех, кто говорил, что Бог всеведущ и любит людей – где был Бог, когда людей сжигали в Освенциме?