характерным выделением Ветхого Завета как основополагающей части библейского канона. «А також вы, гуси, мудрьствуете, яко книгы святых и преподобных отець и учениа их не хощете послушати, ани веровати, ани Афанасиа Александрейскаго, ниж Великаго Василиа Кесарийскаго, ниж Иоанна Златоустаго, ниж иныя книгы еже сих оставиша святии отци. Понеже се, глаголете, яко преданна старець дръжими, якож рече Господь ко иудеом: “Вы дръжите преданна старець, а не Богом данный законь”. Да и вы томоу глаголу уподобистеся и преданна святых отець не приасте, но яко от некоторыя басни от древних. Сице и вы учению их именуете быти, но глаголете: “Мы хощем послушати токмо книгы пророческыя, и Моисеовы книгы, и Псалтырь, и Евангелие, и апостольскаа учениа и откровение святого Иоанна Богослова”»[479]. На предпочтение, отдаваемое «гусами» Ветхому Завету перед Новым, ясно указано в другом фрагменте трактата: «И препираете нас съ Ветхаго завета. И мы почтохом вмале книгы древняя и не прелстихом ся во них, но пльзовахом ся, и въразоумехомся, и не токмо мы, но инии мнози прежде нас добре оуведааху Ветхий завет, но обач не прелстишася въ жидовьском, но ниже последоваху Ветхому завету, яко вы днесь, гуси, прельститеся и последствуете Старомоу заветоу. Но веми се[480] яко добре оуразуместе, чтете всегда, да вонимаете Писанию Ветхому и веруете въ него, и Палиа дръжите»[481].

Среди других черт учения «гусов» важно то, что они были иконоборцами. Говоря о предшественниках антихриста, автор называет иконоборчество их характерной чертой: «И сии сут… знамениа есть, еже похулят честныя иконы и поругают ся им», и кресту и проч. Эта же черта отличает «гусов»: «Такожде и сии гуси без вести потщахуся и понуждаются сътворити божественаго креста, якож о создании церьквам некаа странаа глаголасте, якож не подобает церковь освящати его и именовати е во имена святым, якож и предрекохом вами и ныне глаголя… И глаголете яко церковь есть толико сердце ваше…» и проч.[482]Автор трактата также вменяет «гусам» надругательства и насмешки над иконами, подобно тому, как это было в полемике Иосифа Волоцкого, направленной против русских еретиков-иудаизантов: «и святых всех уничижаете и оклветаете и образ их начрътаниа хулите, и идоли их именуете, и смеетес имь, и очеса их ослепляете, яко ино язычници[483] погани творят – сице и вы творите, и не токмо иконы святым апостолом и всем святым уничижисте, но и самую икону образ Господа нашего Исуса Христа и того пречистою матерь. Идоли им глаголете быти, и на земли их повръжете, як на смех. И пакы глаголете проклятую хулу, окааннии и треокааннии: аще есте яко бози, помозите си сами собе, и въстанете и двигнетесь»[484].

Автор трактата из Погодинского сборника упрекал «гусов» также в том, что они хотя и претендуют на достоинство новых апостолов, между тем не только не уходят в пустыню, но и не следуют аскетическим правилам в миру: «не якож вы непщуете себе яко чинь и оустав дръжитие апостольскый никакож, но прельщаетес оумом вашим суетным, да и инех съ собою прелщаете. И предварих рех, яко ни един же от вас не видехом, о гуси, во пустыни заблоуждающа»; в миру вы, продолжает автор, вовсе не предаетесь аскезе, в ваших общинах нет «долу лягания без постели» и т. п., в то время как Бог велел все оставить ради спасения, идти в пустыню и проч. И именно в этом месте полемики автор трактата приводит выдержки из описания общин ессеев, позаимствованные у Иосифа Флавия. Ю.К. Бегунов, опубликовав соответствующий фрагмент трактата, почему-то считает, что традициям ессеев следовали и «гусы», в то время как автор текста упрекает их в противоположном.

Если верить трактату, общины «гусов» функционировали открыто, сами «гусы» были вовлечены в мирскую деятельность и, видимо, в большинстве случаев были светскими людьми. В то же время, вопреки мнению Ю.К. Бегунова, текст нашего источника не дает оснований предположить, что сложилась устойчивая сеть еретических общин[485]. Согласно трактату, существовали бродячие группы проповедников, которые не имели постоянного места жительства и определенных занятий. В целом данных Погодинского сборника недостаточно, чтобы судить о внутренней структуре движения «гусов», устройстве их гипотетических общин и т. д. Однако есть много оснований видеть в «гусах» тех же восточнославянских диссидентов третьей четверти XVI в., которых упоминают другие украинско-белорусские и польские памятники, а русские источники считают последователями Феодосия Косого[486].

Последователи Феодосия Косого – иудаизанты середины XVI в.?

Есть основания считать иудаизантами и последователей Феодосия Косого – известного русского религиозного диссидента середины XVI в., который предстает в русских источниках как вдохновитель ереси, распространившейся в русских и украинско-белорусских землях в третьей четверти XVI в.[487] Текстами, которые были созданы самим Феодосием, мы не располагаем. Однако, согласно письму Д. Бурхера к Г. Буллингеру[488], по прибытии в Вильно именно Феодосий Косой (а если не он, то его ближайший сподвижник Фома) написал и издал исповедание веры, которое до нас не дошло[489]. Поэтому мы узнаем о Феодосии Косом и его учении преимущественно из косвенных источников и полемических сочинений, опровергавших его идеи.

Первое русское полемическое сочинение, упоминающее Феодосия Косого, датируется приблизительно 1558 годом. Это принадлежащее перу Иоасафа, игумена Данилова монастыря в Новгороде, «Похвальное слово Никите, епископу Новгородскому»[490]. Однако сведения, доносимые этим сочинением о Феодосии Косом и его учении, чрезвычайно скудны и неопределенны.

В источниках, созданных в 1560-е годы, мы находим несравненно больше информации о «ереси Феодосия Косого». Это прежде всего два основных полемических сочинения, излагающих и опровергающих учение Косого: написанное Зиновием Отенским «Истины показание к вопросившим о новом учении» и анонимное «Послание многословное…». «Истины показание…» было издано полностью в Казани в 1863 г.[491], но без комментариев, по рукописи первой половины XVII в.[492] и вариантами по другой рукописи XVII в.[493] Хотя казанское издание не удовлетворяет современным требованиям, критическое издание памятника пока не осуществлено.

Из самого текста памятника явствует, что он был создан в 1565–1566 гг.[494] Л.Е. Морозова предполагает, что «Истины показание…» написано по заказу новгородского архиепископа Пимена в связи с Ливонской войной и стало своего рода ответом «на публичные диспуты в Литве в 1558 г., в 1561 г., в 1565 г. по вопросам веры» и на издание Шимоном Будным «Катехизиса» на «руськом» языке в 1562 г. Потому и «Истины показание…» построено по принципу катехизиса. По этой же причине, как полагает Морозова, «Истины