на тускло освещенной парковке. Я вижу, как его взгляд скользит по моему платью, прежде чем он успевает остановить себя, на мгновение задерживается на моей груди, затем опускается к ногам, потом к туфлям на каблуках, а затем быстро возвращается к моему лицу.

Прежде чем я успеваю остановить себя, моя рука вырывается и хватает его за подбородок, когда я подхожу чуть ближе, слишком близко, чтобы он мог снова посмотреть на меня сверху вниз.

— Посмотри на меня, — шиплю я на него. Трепет, который я испытываю по поводу предстоящей ночи, перерастает в гнев из-за уверенности в том, что Финн сам принимает решения о моей защите сегодня. — Что ты там говорил о профессионализме?

Голубой взгляд Финна задерживается на мне, и в нем есть что-то другое, что-то жесткое и опасное, что вызывает совершенно иную дрожь в моем позвоночнике. Он долго смотрит на меня, его грудь вздымается и опускается от глубоких вдохов, когда мои пальцы сжимают его челюсть, и я чувствую, как между нами нарастает напряжение.

— Если бы я не был профессионалом, девочка, — пробормотал он, — ты бы сейчас перегибалась через этот мотоцикл, с этим красивым платьем на талии. Я никогда раньше не думал о том, чтобы отшлепать женщину, но я подумаю об этом, чтобы преподать тебе урок, когда ты будешь указывать мне, как делать мою работу.

Внезапный жар охватил меня, обжигая кожу и скапливаясь между бедер, а мой живот сжался от яростного и неожиданного возбуждения.

— Я не позволяю мужчинам разговаривать со мной в таком тоне, — шиплю я, и его рука поднимается и хватает меня за запястье, отводя мою хватку от своего подбородка.

— Только если они тебе не платят, верно? — Его голубые глаза прищурены. — А иногда даже и нет.

— Вот почему ты не можешь быть тем, кто пойдет со мной сегодня вечером. — Я смотрю на него. — Ты действительно думаешь…

— Я еще даже ничего не сказал об этом. — Его губы плотно сжаты. — Ты много предполагаешь, Аша.

— Разве я не права? — Я насмехаюсь, глядя на него. Его рука все еще сжимает мое запястье, широкая и грубая по отношению к моей нежной коже, и я не должна быть возбуждена этим. Но мой пульс бьется в горле, и мне вдруг кажется, что мне не хватает воздуха. — Скажи мне, что тот, кто идет со мной сегодня вечером, сейчас выйдет отсюда.

Финн тяжело сглатывает.

— Ты не ошибаешься, — признает он. — Я поставил тебя в такое положение, Аша. Я не чувствую себя вправе не защищать тебя…

— Я сказала тебе, чего я хочу! Ты высокомерный… высокомерный сукин сын, это меня защищают, и я…

Мой голос нарастает, заполняя всю площадку, и его вторая рука внезапно поднимается, закрывая мне рот. На одну короткую секунду я вижу, как он кружит меня, прижимает к мотоциклу, а его рука сменяется губами, и я хочу этого. Боже, я хочу узнать, каково это, когда он целует меня.

— Говори тише, девочка, — рычит он. — Это наша территория, но это не значит, что я хочу, чтобы о наших делах кричали все, кому не лень.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и киваю. Сердце все еще бешено колотится в груди, и я слышу звонкий ирландский говор, называющий меня леди, его руку, закрывающую мне рот, его аромат кедра и пряностей, наполняющий мой нос. Я почти дрожу от желания, и это как-то неправильно — идти к Матвею с таким вожделением к Финну.

— Нам нужно держаться друг от друга на расстоянии, — шепчу я. — Вот почему. То, что происходит сейчас…

Он резко выдыхает.

— Профессионально.

— Это не профессионально. — Я должна отстраниться от него, выскользнуть из его хватки. Я должна злиться, что меня прижали к мотоциклу, что мускулистое тело Финна прижимается к моему, возвышается надо мной, загораживая меня. Но я не злюсь. Я представляю, что он только что сказал, каково это, когда он перегибает меня через мотоцикл на этой стоянке, на виду у всех, кто проезжает мимо, задирает мою юбку, когда он делает толчок…

Меня пробирает дрожь, и я вижу, как слабая ухмылка кривит губы Финна. Он знает, что это со мной делает, и это его чертовски забавляет.

А меня злит.

Я отворачиваюсь от него, отпихивая его назад, чтобы не попасть в поле его зрения. Он отпускает меня, чего я не могу сказать о некоторых других мужчинах, но я не собираюсь спускать все на тормозах из-за того, что он сделал минимум.

— Ты действительно хочешь присутствовать при том, как я трахаюсь с другим мужчиной? — Я дразню его, сузив глаза. — Ты действительно хочешь это услышать? Быть рядом, зная, что это происходит?

Финн делает паузу, его взгляд ловит мой с внезапной неуверенностью, к которой я не была готова. Он поднимает руку, останавливаясь на полпути, прежде чем провести ею по своим и без того беспорядочным медным волосам.

— Я слышал, что эскорт не всегда трахает своих клиентов, — наконец говорит он, медленно, словно вспоминая информацию, полученную откуда-то еще. — Иногда дело в отсутствии удовлетворения или еще в чем-то. Или что они должны сами себя разрядить. Это из-за того, что они не могут тебя трахнуть.

Его голос понижается, богатый акцент усиливается, а глаза сужаются.

— Я не могу представить, чтобы меня возбуждало то, что я не могу тебя трахнуть, — пробормотал он, снова окидывая меня взглядом, словно желая еще раз взглянуть на то, что стоит перед ним. — Не то, что я могу себе представить. Даже наоборот.

Финн делает шаг ближе ко мне, почти загораживая тусклый свет, его руки трутся о бока бедер, как будто пытаясь не прикасаться ко мне.

— Хочешь знать, что было бы непрофессионально, Аша? Сказать тебе прямо сейчас, как чертовски сильно я хотел тебя трахнуть. Как я не переставал думать об этом с тех пор, как ушел из "Розы" после того гребаного оргазма, который ты мне подарила. И сейчас это все, чего я хочу.

Я чувствую, как начинаю дрожать. Я тоже этого хочу. Что-то в этом мужчине чертовски магнетическое, словно он притягивает меня к себе словом, прикосновением, просто находясь рядом.