– Ты тоже узнаешь это место? – спросил Хок у Фишер.

– Разумеется. Как не узнать?

– Эй, не посвятите ли нас в эту тайну? – окликнул супругов Чаппи, подходя к ним вместе с Чансом.

– Здесь мы встретили князя демонов, – сказал Хок. – Тогда здесь билось гнилое сердце Черного леса. Здесь я призвал Радугу, чтобы изгнать темноту. Здесь мы вынырнули из Долгой ночи, а Черный лес отошел к своим исходным границам. И здесь Верховный маг сообщил мне о том, что мой отец, король Иоанн, мертв.

– Черт, – негромко произнес Чанс. – Неужели это то самое место? Про него говорится во всех песнях, но никто точно не знал, где конкретно оно находится. – Он с энтузиазмом огляделся вокруг, пытаясь увидеть то же, что Хок с Фишер, но видел только лесную поляну. – Это живая история! Здесь должна быть... не знаю, стела или алтарь, или что-нибудь. Чтобы люди могли устраивать сюда паломничества...

Нет, – сказал Хок. – Пусть это место останется легендой. Реальность только разочарует их, как разочаровывает она сейчас тебя. Никакая действительность не смогла сравниться с тем великолепием, что представало твоему мысленному взору, когда ты пытался вообразить себе это место. Поляна сама по себе не важна. Имеет значение лишь то, что мы тут совершили.

– А кое-что из сделанного или увиденного здесь нам лучше держать при себе, – добавила Фишер. – У нас до сих пор случаются кошмары.

– Я бы отдал все, что угодно, лишь бы стать частью подобного подвига!

Рука Хока медленно поднялась к лицу, словно старые шрамы снова потревожили его.

– Ты смотришь на эту поляну – и видишь только благодать, и чудо, и торжество света. А мы вспоминаем ужас и боль. Мы едва не потеряли все. Я видел, как моего отца предал самый старый друг. Я видел мою Джулию, искалеченную живым кошмаром – кошмаром, который был старше самого человечества. Смерть смотрела мне в глаза и ухмылялась. Я призвал Радугу, и она была яркой, и прекрасной, и чудесной... но в итоге в мое сознание врезалась вовсе не она.

– Мы помним мрак, – сказала Фишер. – И всегда будем помнить один только мрак.

Чанс услышал в их голосах отвращение и снова оглядел поляну, напряженно пытаясь разглядеть хотя бы частицу их воспоминаний, но у него ничего не получалось. Чанс решил сменить тему:

– Ваше высочество, вы сказали, что на этом месте видели своего отца в последний раз.

– Хок. Теперь я просто Хок. Но – да. Он был жив, когда мы изгнали князя демонов, и успел увидеть, как Черный лес отступает, но напряжение оказалось слишком сильным для короля. Он умер здесь, и Верховный маг колдовством заставил тело исчезнуть. Он так и не объяснил почему. Мол, он сделал то, что было необходимо, – и все. А зная то, что я знаю о своем отце и его роли в наступлении Долгой ночи, я никогда не расспрашивал Верховного мага. Не думаю, что мне хотелось бы услышать ответ.

– То, что ты слышишь сейчас, не является частью легенды, – напомнила квестору Фишер. – И если достаточно умен, ты не станешь повторять услышанное.

– Разумеется, нет, – поспешно согласился юноша, хотя на языке вертелась еще уйма вопросов.

– Долгое время я до конца не верил в отцовскую смерть, – продолжал Хок. – Я не видел тела. Я так и не попрощался с ним... Но чем больше я слышал о том, что творится в Лесном королевстве, тем яснее мне становилось: король Иоанн должен быть мертв. Он просто не мог продолжать скрываться, когда столько всего происходит. Он вернулся бы с берегов самой смерти, чтобы отомстить за убитого сына! Стало быть, он умер. Как и Харальд. Следовательно... остаюсь только я. Последний в роду. Конечно, есть еще Стефен, Харальдов сын, но он наполовину принадлежит Горам. Я мог бы стать королем, если б захотел. У меня есть такое право. Можно сказать, это мой долг.

– Но ты не хочешь быть королем, – напомнила Фишер.

– Нет, – ответил Хок. – Не хочу.

«Снова пора менять тему», – подумал Чанс.

– Боюсь, смерть Верховного мага также не подлежит сомнению. Магус сообщил нам о ней, когда явился ко двору объявить себя избранным преемником старика. Король Харальд счел необходимым убедиться в том, что Верховный маг действительно почил, поэтому он послал нескольких эмиссаров проверить истинное положение дел, что те и исполнили. Признаться, весьма неохотно. Они обнаружили Верховного мага скончавшимся. Он сидел в кресле в опустевшей башне. Посланники короля обрушили проклятую башню ему на голову, превратив ее в надгробный памятник. А может, они попросту понадеялись, что тяжести камней хватит, чтобы удержать его дух, дабы он не начал бродить по окрестностям.

– Я все еще в ярости по этому поводу, – вставил Чаппи. – Варвары! Это был мой дом.

– Сколько смертей, – устало проговорил Хок. – Неудивительно, ведь мы так долго отсутствовали.

* * *

Они продолжали путь через лес. Шли дни. Теперь им попадалось немало участков с погибшими деревьями на бесплодной земле – мрачные отметины Долгой ночи. Эти участки до сих пор не возродились. Может быть, они вообще не возродятся никогда. Встречались деревья без листьев, чьи темные, сгнившие стволы рассыпались от одного прикосновения, и целые поляны, где ничего не росло, а сама земля высохла и потрескалась. Там стояла тишина, потому что ни одна живая тварь не заходила в такие места, и даже птицы и насекомые избегали их.

То были старые раны, что никогда не затянутся. Кони не желали ступать по таким прогалинам. Когда другой дороги не находилось, всадникам приходилось до предела натягивать поводья, а животные мотали головами, вращали глазами, и из-под копыт летели прах и пепел. Сменится несколько поколений, прежде чем Лес окончательно оправится.

То и дело на полянках и прогалинах путники натыкались на маленькие часовни и алтари. Большинство оказывались христианскими, но имелись и другие, посвященные более старым богам и более сомнительным силам. Долгая ночь вселила в души людей Леса страх божий, и они искали утешения, где могли. Встречались менгиры и простые алтари, отмечающие старые места силы или поставленные добрым духам этих мест – древним полям битвы в нескончаемой борьбе добра со злом, света с тьмой. Украшенные недавними отметинами камни были обвиты гирляндами из свежих цветов. Гладкие камушки с нарисованными на них открытыми глазами прижимали к земле клочки бумаги, на которых были нацарапаны бесхитростные молитвы о хорошей погоде и добром урожае, о том, чтобы страшные времена никогда не возвращались.

Изредка попадались даже небольшие алтари принца Руперта и принцессы Джулии, а также старого короля Иоанна, покрытые цветами и скромными подношениями. В своих записках селяне умоляли этих героев вернуться в их земли – хоть когда-нибудь.

Теперь путешественники углублялись в населенные края. Они проезжали через множество новых городков и деревень, построенных взамен разрушенных во время Войны демонов. Ярко блестели свежеотесанные камни и бревна, на многих постройках еще не высохли краска и штукатурка.

В городах побольше новые здания вырастали среди прежних, словно свежие цветы в старинном саду. Жизнь била здесь ключом, повсюду сновали деловитые люди, и многие все еще говорили с сильным редхартским или горским акцентом. Переселенцы повсюду оставляли свой след. Это замечалось во всем: и в незнакомом прежде архитектурном стиле, и в обычаях и традициях, перенесенных на их новую родину. Кое-что из этих новшеств Хоку очень не понравилось, но он постарался скрыть свои чувства. Откуда бы ни пришли эти люди, теперь они стали подданными Лесного королевства. Его подданными, если только он решит сделаться королем. Поэтому он улыбался и кивал дружелюбным лицам... и чувствовал себя большим иностранцем в этой новой Лесной стране, чем они.