Велдон рассмеялся, сильнее сжал в объятиях, жадно поцеловал, погладил по щеке.

— Я просто использовал её. Думал, ты будешь ревновать. Она хорошая девочка, но… я одну тебя люблю, Эм…

— Вот, значит, как.

Они оба вздрогнули и обернулись, услышав ледяной и напряжённый голос Триш. Она стояла в нескольких шагах от них, возле тайного хода за гобеленом, и была бледнее самого белого снега. И только красный глаз сверкал сильнее, чем обычно.

— Риш… — Велдон сделал шаг вперёд… и задохнулся, почувствовав, как раскалённая игла ткнула его прямо в сердце.

— Никогда! — закричала Триш на такой высокой ноте, что у него заслезились глаза. — Никогда тебе не быть ни мужем, ни отцом! И у Альтерров больше не будет наследников! Никогда! Никогда!

Он захрипел, захлебываясь собственной кровью, упал на пол и забился. Всё тело раскалилось, словно Велдон не на полу лежал — на сковороде, из носа, ушей и горла пошла кровь, дышать стало невыносимо трудно. И всё-таки наследник услышал, как Эмирин, слабо вскрикнув: «Триш! Стой!» — бросилась за воспитанницей.

Потом он потерял сознание, а когда очнулся, оказалось, что Риш сбежала из дворца, перед этим шарахнув Эм настолько сильным заклинанием, что та потеряла ребёнка, и убила троих стражников, попытавшихся задержать девушку.

С тех пор Велдон не видел Триш. И понимал, что больше не увидит. Она умерла десять лет назад. Это он знал совершенно точно…

39

Амулет сработал, когда император собирался ложиться спать и снимал рубашку. Он улыбнулся, надел рубашку — смущать Шайну вновь не хотелось, — и перенесся в библиотеку.

Оказалось, что он накануне забыл выключить минимальное освещение, поэтому сразу увидел девушку. А она увидела его. Вздрогнула и чуть покраснела.

— Скажите мне, Шайна, — император улыбнулся, с интересом рассматривая румянец на ее щеках, — вы спите когда-нибудь?

Румянец стал немного сильнее.

— Простите…

— Не извиняйтесь, если ваш собеседник не просит извинений, Шайна. Я их не просил, просто поинтересовался, спите ли вы когда-нибудь.

Да, эта девочка была совсем не похожа на придворных дам, к которым он привык. Смущалась, краснела и улыбалась очень искренне. Даже те мысли, которые она пыталась скрыть, Велдон легко читал на её лице. Он понимал, что нравится Шайне, но не собирался этим пользоваться.

— Сплю… Но плохо. Мне… сны снятся. Я говорила. И тогда у меня с трудом получается уснуть.

— Опять Триш Лаира?

Шайна замешкалась на секунду, но потом всё-таки кивнула.

— Расскажете, что вам сегодня снилось?

Она лукаво улыбнулась.

— За книгу?

— Опять по проклятьям?

— Да.

— Хорошо. Я не стал её убирать, наоборот, принёс сюда — предполагал, что вы захотите полистать книгу ещё раз.

Велдон подошёл к столу, жестом указал на толстый томик, лежавший на нём, и отодвинул кресло.

— Садитесь, Шайна.

Он видел неуверенность на её лице — но любопытство всё же перевесило. И девушка аккуратно опустилась в кресло, открыла книгу и зашуршала страничками.

Император чуть усмехнулся, усаживаясь напротив. Да, Шайна была совсем не похожа на Триш… внешне. Но это любопытство, тяга к знаниям, и даже то, как она шевелила пальцами, перелистывая страницы — всё напоминало Велдону Триш.

— А можно мне… какую-нибудь бумагу для записей? И ручку? — сказала девушка, не отрываясь от чтения, и только потом вдруг смутилась, подняла голову и слегка порозовела. — Простите, я…

Шайна порозовела сильнее, осознав, что вновь извиняется, хотя никто её об этом не просил.

— Под столешницей есть ящик, — сказал император, изо всех сил стараясь не улыбаться — не хотел обижать собеседницу, — там можно найти и бумагу, и письменные принадлежности.

Девушка кивнула, выдвинула ящик, достала оттуда всё необходимое и вновь погрузилась в чтение, иногда что-то конспектируя на листе бумаги. Она абсолютно не обращала внимания на Велдона, полностью поглощенная книгой.

— Надо же… — вдруг протянула Шайна, внимательно изучая какую-то страницу.

— Что?

— Здесь перечислены основные законы, которым подчиняются проклятья. Вот, послушайте… «Любое проклятье тяготеет к снятию». Вы знаете об этом?

— Знаю, — подтвердил Велдон спокойно. — Это основополагающий закон. На него даже тёмные эльфы повлиять не могут.

— Но что он значит?

— Ровно то, что там написано. Любое проклятье тяготеет к снятию. Это значит, что сама судьба предоставит проклятому шанс избавиться от проклятья. Даже если поставить трудновыполнимое условие — жизнь повернётся так, что это условие станет не таким уж трудновыполнимым.

Шайна смотрела на страницу так, будто хотела выдрать её из книги и поизучать подробнее в академии.

— Интересно… Значит, я просто не могла его не встретить…

— Кого?

Она вздрогнула, словно очнувшись. Подняла глаза, улыбнулась как-то странно — улыбка была деревянной, неестественной.

— Да так… Я, кажется, обещала рассказать вам, что мне снилось, но увлеклась и забыла. Так что — рассказывать?

Умная девочка — сменила тему, чтобы он переключился и не придал большого значения случайно оброненной фразе. Вот только с императором подобный номер пройти не мог.

«Значит, я просто не могла его не встретить».

«Я запомню это, Шайна».

— Рассказывайте, конечно.

И она рассказала. А он слушал, внимательно слушал. Повествование её было сдержанным, словно Шайна изо всех сил старалась скрыть свои чувства, но Велдон всё равно видел — девушку что-то беспокоит.

А ещё в какой-то момент он вдруг осознал, что следит за движениями её губ. Они вводили императора в странный транс. Хотелось встать с кресла, подойти и дотронуться до этих губ пальцами.

Но он, конечно, не станет этого делать.

— Знаете, что я могу вам сказать, Шайна. — Когда девушка замолчала, Велдон откинулся в кресле и повёл плечами, пытаясь сбросить скопившееся от её рассказа странное напряжение. — Ваш дар — сновидчество, вы о нём знаете. Это случается с детьми, рождёнными от союза эльфа и человека. Я раньше встречал только одного сновидца, и точно помню, что его дар был хаотичен. Ему никогда не снились одни и те же люди. Вам же с изрядным постоянством снится именно Триш Лаира… Шайна, я склонен думать, что это не случайно.